AlgART / Тексты
Курс «Галаха и философия: основы учения Рамбама»
Контрольная работа №1
(Для Открытого Университета Израиля)
Даниэль Алиевский
Вопрос 1. Как бы вы охарактеризовали общие тенденции творчества Рамбама. Какие аспекты творчества Рамбама вызывали наибольшую критику? (40 баллов)
«Правда не станет более истинной, если весь мир соглашается с ней, или менее истинной, если весь мир не соглашается с ней»
Рамбам
Возможно, основная особенность трудов Рамбама — стремление к концептуально обоснованному всеобъемлющему синтезу, к интеграции философской теологии и этики в систему галахи [4]. Цитата настолько хороша, что трудно сформулировать лучше. Ни до, ни после него не предпринимались попытки создать столь же полное, четко продуманное и абсолютно современное изложение основ Божественного Учения — за исключением, конечно, самой Торы. Эпитафия, высеченная на его могиле, стала поговоркой: ממשה עד משה לא קם כמשה («От Моше до Моше не было подобного Моше») [10].
Я бы хотел обратить внимание на характеристику «абсолютно современное». (Естественно, имеется в виду современность по отношению к XII веку.)
Всякое учение, а в особенности, наверно, религиозное, «обрастает» со временем множеством предписаний, ритуалов, правил. (В случае Торы принятие новых установлений даже предписано.) Со временем некоторые правила, элементы учения застывают и перестают меняться. Точнее, меняются в худшую сторону: ведь исходное знание неизбежно забывается. Внешний же мир — то есть та часть мира, которая не охвачена этим учением — продолжает жить и развиваться. И рано или поздно может произойти очень негативное явление: самые основы даже самого великого учения начинают казаться образованным людям «со стороны» устаревшими и примитивными, хуже того, попросту смешными и неверными.
Это отлично заметно сейчас (в отношении некоторых аспектов некоторых мировых религий), это было так же заметно и во времена Рамбама. И Рамбам, в буквальном смысле, положил всю свою жизнь, весь свой гений и физические силы на то, чтобы изложить и убедительно разъяснить Учение Бога (Письменную и Устную Тору) таким образом, чтобы стало очевидно: в Торе нет ничего устаревшего, примитивного или смешного. Тора не только не противоречит ничему, что к этому времени узнали люди, но полностью согласна с человеческим разумом и с достижениями мысли ученых людей всей планеты. (На самом деле, конечно, акценты следует расставить наоборот: человеческий разум и достижения мысли согласны с Учением Бога.)
Рамбам взялся не больше и не меньше, как за полное и исчерпывающее изложение всей Торы. Не только комментарий, но именно изложение. (См. послание к Пинхасу а-Даяну по поводу «Мишне Тора», часть 3 книги «Галаха и философия», раздел 1.3 [1]: Знай же, друг мой, что всякую книгу, посвящена ли она Торе или иным наукам, будь то древние книги ученых-неевреев или медицинские труды, можно отнести к одному из двух видов: либо это изложение, либо комментарий. Обратите внимание: для Рамбама «науки» стоят в одном ряду с Торой!)
Я бы назвал это глобальным «обновлением» Торы, если бы это не так «резало слух» в свете 9-го постулата самого Рамбама. Учение, изложенное Рамбамом в виде «Комментария к Мишне», «Книги Заповедей» и, прежде всего, в «Мишне Тора» и «Путеводителе Растерянных», действительно является абсолютно современным (для XII века) и практически исчерпывающим изложением сути Торы, дарованной на Синае. Единственная аналогия из последних веков, которая приходит мне на ум, неполна (не удовлетворяет второму пункту): это «Роза Мира» Д.Андреева, где автор описывает Мироздание, оперируя астрономическими и физическими понятиями XX века. Но Тора Рамбама — это именно Тора Моше, а не нечто новое, и Рамбам не заменил «устаревшие учения», а доказал, что они вполне современны и актуальны.
Свежий взгляд Рамбама, подкрепленный громадной эрудицией, определил характерные особенности его трудов.
Прежде всего, он не избегал достижений человеческой цивилизации вне иудаизма, напротив, активно привлекал греческую философию и различные науки. Всякий раз, когда это было возможно и уместно, он разъяснял трудные места своему читателю, даже если это требовало отклонения от темы: ибо он был уверен, что рациональный анализ текстов и фактов окружающего мира не вреден, а необходим для веры. Полагаю, Рамбам пришел бы в ужас от идеи, что некоторые научные, философские или религиозные труды заслуживают сожжения, поскольку якобы противоречат Торе (как ее понимают некоторые невежды) — идеи, увы, встреющиеся даже среди сегодняшних раввинов. Вот что пишет Рамбам в «Шмоне Праким» («Восемь глав», цитирую по книге «Галаха и философия», раздел 3.1.5 части 1 [1]):
Да будет тебе известно, что вещи, которые приводятся в этих разделах («праким») и далее, это не мои новшества и не придуманные мной комментарии, а собраны из высказываний мудрецов, содержащихся в Талмуде и других источниках, а также из сочинений философов, древних и современных, и многих других людей, и следует принимать правду от всякого, кто ее говорит.
Далее, Рамбам был чрезвычайно системен в своем изложении материала. Так, 613 заповедей в «Сефер а-Мицвот» аккуратно классифицированы и сформулированы на основе четкой системы из 14 правил («корней»), что явилось большим шагом вперед по сравнению с предшествующими списками. Во вступительном «Наставлении» к «Морэ Невухим» он пишет [3]:
Если желаешь усвоить целиком то, что заключено в нем, не упустив ничего, сопоставляй его главы друг с другом; твоей целью в каждой главе должно быть не только понимание ее общего смысла, но и усвоение смысла каждого выражения, проявляющегося в ее тексте, даже если оно не относится к основной теме главы. Ибо в сем трактате изложение ведется не как попало, но с чрезвычайной тщательностью и сугубой точностью, с заботой о том, чтобы избежать искажения при разъяснении трудных вопросов, и нет такого выражения, находящегося не на своем месте, которое бы не служило разъяснением определенного вопроса, [излагаемого] в другом месте.
Такая же скрупулезность и аккуратность в умозаключениях свойственна Рамбаму во всех его трудах.
Далее, Рамбам считает необходимым включать философские обоснования и рассуждения во все свои произведения, даже в такие, которые, казалось бы, посвящены исключительно галахе. Обладая отточенным интеллектом и рассматривая Тору с рациональных позиций, он хочет, чтобы и у учеников вырабатывалось истинное понимание Учения, а не просто заучивались те или иные правила. Вот что пишет Рамбам в Комментарии к Мишне, комментарий к трактату Брахот (отрывок приведен в книге «Галаха и философия», раздел 1.3.5 части 2 [1]):
...Но что касается того, что говорят на эту тему философы, по-настоящему разбирающиеся в философии, слова их удивительны и глубоки, и для их понимания необходима предварительная подготовка и долгие занятия... Здесь не место заниматься этим, но я никогда не смогу пройти мимо тех высказываний, в которых содержатся указания на основы веры, ибо объяснение таких вещей кажется мне важнее всего остального, чему я могу научить.
(Подробнее о включении философии в произведения Рамбама, в частности, об этом отрывке см. ниже, в ответе на вопрос 2.)
Рамбам не просто привлекал нееврейскую философию, он попытался осуществить органичный синтез двух совершенно разных начал: греческой философской школы и мира иудейского Писания. В частности, он отождествил центральные элементы литературы «Небесных чертогов», а именно Учение о Начале (Маасе Берешит) и Учение о Колеснице (Маасе Меркава), с аристотелевской физикой и аристотелевской метафизикой! Вот что пишет Моше Идель [4]:
...Маймонид решил сосредоточиться на центральных темах указанной литературы, а именно на учении о Начале и учении о Колеснице, предложив свое истолкование предмета этих дисциплин, упоминаемых в мишнаитском трактате Хагига. Данный вопрос чрезвычайно важен для Маймонида; он возвращается к нему во многих своих сочинениях...
Маймонид... [утверждал], что знание эзотерических предметов — таких, как учение о Начале и учение о Колеснице, — было утрачено и лишь он вновь открыл его. »Путеводитель растерянных» представляет собой, по сути дела, развернутую попытку предложить истолкование этих двух тем...
...По мнению Маймонида, учение о Начале можно рассматривать как аллегорическое изображение аристотелевской физики, тогда как учение о Колеснице соотнесено с аристотелевской метафизикой. Другими словами, он видит свою задачу в адекватном истолковании иудейской эзотерики, в борьбе за восстановление ее исконного философского содержания, за очищение ее от тех искажений, которым она подверглась в старой эзотерической литературе, с помощью аппарата рационалистической философии.
Рациональный подход к восприятию Учения был одной из очень характерных особенностей мировоззрения Рамбама. (Если бы он писал в наши дни, возможно, речь бы шла уже о научном подходе.) Вот что пишет Ицхак Тверский, комментируя «Перуш а-Мишна» (см. тот же раздел книги «Галаха и философия» [1]):
Ни один религиозный философ не мог пройти мимо вопроса о том, как согласуется принцип естественной причинности с встречающимися в Торе чудесами, которые описываются ею как противоречащие неизменным законам природы. Религиозный философ — это тот, кто верит в Откровение Торы и вместе с тем предан философской традиции (в Средневековье это традиции аристотелизма и неоплатонизма). Он считает, что занятия философией углубляют и очищают его религиозную веру....
В таком случае, как же может религиозный философ, не противореча самому себе, соглашаться с абсолютностью и неизменностью причинно-следственных связей в природе и в то же время признавать, что Бог свободен нарушать эти законы (то есть творить чудеса)? Уже самый факт поднятия этой проблемы, а также формулировка ее Рамбамом показывают, что Рамбам стремился установить соответствие двух точек зрения: Торы и философии. Это может означать согласование понятий и формулировок, однако иногда соответствие осуществляется на уровне фундаментальных основ мировоззрения.
Рамбам твердо отстаивал позицию, что религия не может противоречить разуму, и считал, что «чудеса» вложены в природу изначально, так же, как и естественные законы. Фактически, чудо — не нарушение законов природы, а проявление, редкое или уникальное, которое лишь в силу своей необычности представляется нам «чудом». «Перуш а-Мишна», отрывок из того же раздела книги:
Они [мудрецы] утверждают, что все действия — будь то естественное изменение, повторяющееся неоднократно, или уникальное явление, знамение — вытекают из природы вещей в соответствии с изначально заложенными в них свойствами.
(См. об этом подробнее далее, в разделе 2.2.)
В целом подход Рамбама можно охарактеризовать как всеохватывающий синтез. Вера и рассудок, религия и философия, эзотерика и научные факты — все элементы человеческого разума объединяются Рамбамом ради единой цели: четкого и максимально понятного разъяснения Учения во всей его полноте.
Оригинальность и новизна подхода Рамбама вызывала острую критику по множеству пунктов.
Наиболее серьезные возражения вызвало решение Рамбама устранить из своего самого фундаментального сочинения — «Мишне Тора» — ссылки на источники тех или иных галахических постановлений. В этом усматривали как недостаточное уважение к предшественникам, так и опасность, что наличие «готовых ответов» приведет к сокращению изучения Талмуда и, тем самым, снижение уровня понимания Торы. (В действительности ничего такого не произошло.) Примеры такой критики содержатся в послании Рамбама Пинхасу а-Даяну, где он приводит аргументы в свою защиту (часть 3 книги «Галаха и философия», раздел 1.3 [1]).
Не менее остро критиковался «Путеводитель Растерянных» за то, что Рамбам, верный своему принципу синтеза, цитировал «чуждого» иудаизму Аристотеля, называя его «главой философов» («Морэ Невухим», 1.5 [3]). Следует помнить, что до Рамбама многие мудрецы интерпретировали запрет «учить сына мудрости греков» из трактата «Сота» 9:14 как запрет приобщаться к греческим наукам и философии. Рамбам же убедительно разъяснил, что речь в этом трактате шла не о знаниях или философских концепциях, а о секретном языке намеков, применявшимся греками, в частности, в военных целях (см. «Галаха и философия», раздел 1.3.2 части 2 [1]). Как уже говорилось выше, Рамбам столь высоко оценил греческие знания, что отождествил Учение о Колеснице с метафизикой, а Учение о Начале — с физикой Аристотеля.
Общий философский принцип, согласно которому Тора находится в полном согласии с разумом, здравым смыслом и естественными науками, встречал, разумеется, сильнейшее неприятие среди иудейских авторитетов. Ведь даже в современном мире, где дети изучают в школе физику, биологию и основы космологии, подобная позиция — в рамках которой приходится признать, что Земле миллиарды лет, что человеческий вид происходит из отряда приматов и развивается уже пару миллионов лет, что недавно закончился ледниковый период, а уровень океана в последние эпохи менялся на считанные сотни метров, и т.д. — вызывает мощную волну раздражения у многих религиозных иудеев. Тем более, что аргументы Рамбама в пользу полного согласия не могли быть безупречны (вряд ли здесь вообще возможны бесспорные и очевидные доказательства). Скажем, Рамбан, полемизируя с Рамбамом, считал невозможным, чтобы борьба Яакова с ангелом (происходившая, по Рамбаму, в пророческом видении) могла привести к реальной хромоте («Галаха и философия», раздел 1.3.5 части 2 [1]). В наши дни Рамбам мог бы сослаться на многочисленные случаи, известные современной медицине, когда гипноз или яркий сон вызывает физические травмы, но и современная наука не в силах объяснить все подобные неочевидные места Торы.
Другие тезисы, вытекающие из рационального общефилософского подхода к Торе, также не были общепринятыми. Скажем, вопрос об антропоморфности Бога был предметом обсуждений и дискуссий, Рамбам же авторитарно и безапелляционно настаивал, что ничего телесного в Боге быть не может. Однако аргументы его не всегда очевидны: так, глава 21 «Путеводителя», где он объясняет сцену из Исхода 34:6, мне кажется недостаточно доказательной.
Высказывая непривычные и даже неприемлемые для многих идеи, Рамбам остается в своих текстах предельно последовательным и целенаправленно строит систематическое и глубокое понимание Торы. От этого невозможно просто «отмахнуться». Неудивительно, что это привело к чрезвычайно резкой оппозиции. Цитирую сайт «Рамбам на русском» [7]:
После смерти Рамбама в 1204 году в возрасте 70 лет его оппозиция стала еще более явной, страстной и трагической. Некоторые авторитеты стали накладывать раввинский херем — объявлять бойкот тем, кто изучал «Путеводитель заблудших». Конечно, это не помогло, а только добавило масла в огонь. Как обычно в таких случаях, люди меньших достоинств, но большого рвения стали участвовать в раздорах. Они донесли на труды Рамбама христианским монахам. Монахи Доминиканцы конфисковывали теперь все книги Рамбама и сжигали их в Мордпилиасе в 1234 году. Восемью годами позже французские монахи последовали их примеру и сожгли все найденные книги Рамбама на площади в Париже.
Рамбама, наверно, можно назвать самой яркой фигурой в мире иудейской философии на протяжении нашей эры. В заключение хочется процитировать его слова, вынесенные в эпиграф: «Правда не станет более истинной, если весь мир соглашается с ней, или менее истинной, если весь мир не соглашается с ней».
Вопрос 2. Почему Рамбам считал нужным затрагивать философские вопросы в «Перуш а-Мишна»? (30 баллов)
Рамбам считал, что всякий вывод, будь то галахический или теологический, нуждается в обосновании, которое поможет ученику не просто принять сформулированные тезисы на веру, но разобраться в их глубинной природе и понять во всей полноте и взаимосвязи как с другими частями иудейского Учения, так и с неиудейскими концепциями. Многие тезисы Письменной и Устной Торы, в частности, сформулированные в Мишне, выходят за рамки Галахи и вообще иудейской религии, но затрагивают общечеловеческие вопросы и концепции. Особенно это касается фундаментальных тезисов, таких, как добро и зло, причинность, человеческий разум, Бог-Абсолют и другие. Разбирая такие вещи, Рамбам, в отличие от других еврейских мыслителей, считал совершенно уместным и даже необходимым привлекать в таких случаях общечеловеческие знания. То есть, прежде всего, науку и философию.
Разберем несколько примеров научно-философских вставок в комментариях Рамбама из «Перуш а-Мишна».
2.1. «Время делать для Господа, нарушили Тору Твою» — о воздаянии
Комментируемый отрывок из трактата «Брахот» 9.7 (см. «Галаха и философия», раздел 1.3.5 части 2 [1]):
Постановили, что человек может справляться о самочувствии ближнего, упоминая Имя Бога, как сказано: «И вот Боаз пришел из Бейт-Лехема и сказал жнецам: Господь с вами! И сказали ему: да благословит тебя Господь!» (Рут 2:4)... и сказано: «Не презирай матери твоей в старости» (Мишлей 23:22), и сказано: «Время делать для Господа, нарушили Тору Твою» (Теилим 119:126). Рабби Натан говорит: «Нарушили Тору Твою, время делать для Господа»
[В книге «Галаха и философия» [1] в этом месте допущена опечатка: вместо «жнецам» стоит «жрецам».]
Здесь присутствуют 5 утверждений:
- галахическое постановление: допустимо упоминать имя Бога, справляясь о самочувствии;
- цитата из книги Руфь: приветствие при встрече с упоминанием имени Бога;
- цитата из притчи Соломона: «Не презирай матери твоей в старости»;
- цитата из Псалмов Давида: «Время делать для Господа, нарушили Тору Твою»;
- повторение этого тезиса рабби Натаном, но с инверсией порядка.
Комментарий Рамбама на этот отрывок, приведенный в начале «Перуш а-Мишна», состоит из двух частей.
Вначале идет традиционный галахический комментарий. Рамбам разъясняет, что утверждение C, в отличие от B, дано не в подтверждение тезиса A, как могло бы показаться, а с целью подтвердить авторитет мудрецов и необходимость следовать их постановлениям. Затем Рамбам указывает, что цитата D служит предостережением для тех, кто пренебрежет постановлениями мудрецов:
Притча Царя Шломо «не презирай матери твоей в старости» приводится не в доказательство того, что человек может осведомляться о самочувствии ближнего, упоминая Имя Бога, а для того чтобы научить не относиться к постановлениям мудрецов, даже если они были сделаны в давние времена. А затем было приведено подтверждение того, что пренебрегающего постановлениями мудрецов ждет возмездие, потому что он нарушил Тору, как сказано: «Время делать для Господа, нарушили Тору Твою».
Но далее Рамбам углубляется в философский дискурс, чтобы проанализировать возникающую в этом месте проблему теодицеи и помочь читателю выбрать правильную интерпретацию слов Мишны. Ведь легко можно подумать, что рабби Натан, изменив последовательность стиха Давида, намекает, что Бог сам подталкивает людей совершать плохие поступки ради того, чтобы затем наказать их. Такое прочтение противоречит духу Торы. Рамбам, осознавая глубину затрагиваемой проблемы — проблемы, которая и по сей день служит камнем преткновения и предметом горячих споров миллионов верующих по всему миру — делает отступление от основного повествования и разбирает вопрос со всей тщательностью, которую может себе позволить:
Но тот, кто, комментируя стих, говорит: «Нарушили Тору Твою, время делать для Господа», — имеет в виду, что когда настанет время возмездия и расплаты, найдутся причины, которые подтолкнут людей к нарушению Торы, для того чтобы пали на них наказания, которые они заслуживают. Это уводит нас далеко, к вопросам, которым пет ни конца, ни края, да и как исчерпать их, если речь идет о проблеме воздаяния! Поэтому я не скажу больше ничего об этом, а только объясню сказанное, то есть его буквальный смысл слов, ведь известно, что на эту тему в Писании, как и у мудрецов, есть много высказываний, не согласующихся друг с другом. Однако главное — это то, что Всевышний, благословен Он, вознаграждает праведников и наказывает злодеев, и все это по справедливости, ибо так Он свидетельствует о Себе, что «все пути Его праведны» [Второзаконие 32:4].
Рамбам четко сформулировал основной философский принцип: Бог совершает только праведные действия, никакого зла от Него исходить не может.
...Но человек не способен постичь Божественную справедливость подобно тому, как человеческий разум не в состоянии объять Божественное знание. Всевышний предостерег нас, что наш разум не может постичь мудрость и справедливость всех Его деяний, ибо «как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших и мысли Мои — мыслей ваших» [Исайя 55:9]. Итак, положись на этот общий принцип и не утруждай себя попытками разобраться в этих вещах, ибо никто из исследовавших их, будь он нашей веры или нет, не ушел далеко, но, как сказали наши мудрецы, нырнул в глубокие воды, а выловил лишь черепки. И если что-то из слов занимавшихся этими вопросами покажется тебе разумным или обоснованным, знай, что это не так, и если ты поразмыслишь как следует над их словами, иллюзия пропадет, зато вернутся многочисленные проблемы, и все снова станет, как было, так что лучше с самого начала поберечь время и силы.
Верный себе Рамбам предостерегает от поверхностного подхода и указывает, что это глубокая общечеловеческая философская проблема, а отнюдь не частный галахический вопрос.
...Но что касается того, что говорят на эту тему философы, по-настоящему разбирающиеся в философии, слова их удивительны и глубоки, и для их понимания необходима предварительная подготовка и долгие занятия. Однако образованный человек сможет понять их и сопоставить с тем, что сказал нам Всевышний, благословен Он: «Смотри, Я даю тебе сегодня жизнь и добро» [Второзаконие 30:15]. Выводы, сделанные им на этой основе, будут близки тому общему принципу, который я указал тебе, или даже еще глубже и тоньше. Я затрону эту тему в комментарии к трактату «Авот» и приведу тебе несколько примеров того, как слова великих философов во всем согласуются с высказываниями мудрецов. Здесь не место заниматься этим, но я никогда не могу пройти мимо тех высказываний, в которых содержатся указания на основы веры, ибо объяснение этих вещей кажется мне важнее всего остального, чему я могу научить.
Итак, в этом комментарии Рамбам постулирует важнейшую позицию иудаизма по вопросу теодицеи: абсолютно всё исходит от Бога, и всё, что от Него исходит, есть Добро, однако Божественная справедливость настолько непостижима для человеческого ума, что какие-то вещи нам могут показаться Злом. (Очевидно отличие от христианства, оперирующего более простой концепцией Отца Зла, который является противником Бога.) Однако Рамбам указывает возможный выход из положения: при надлежащем терпении и хорошем образовании, изучая Тору и философию, человек все-таки может достаточно глубоко разобраться в проблеме воздаяния и справедливости и приблизиться к пониманию. Здесь Рамбам достаточно однозначно определяет свою позицию: евреи являются не изолированной общиной, а, напротив, — органичной частью всего человечества, и фундаментальные вопросы, затронутые в Галахе, касаются всего мира и являются предметом изучения для философов всей планеты.
2.2. «Все действия вытекают из природы вещей» — о согласии Торы и науки
Очень интересен комментарий Рамбама на следующий отрывок из трактата «Авот» 5:5 [1]:
Десять вещей было сотворено в сумерки перед наступлением субботы, и вот они: уста земли, устье колодца, уста ослицы, радуга, ман, посох [Моше], шамир [червь-каменотес], писание, письмена и скрижали. Некоторые говорят: еще вредители, могила Моше (см. Второзаконие 34:6) и агнец Авраама, отца нашего (см. Бытие 22:13), а некоторые говорят: еще клеши, ибо клещи изготовляют с помощью клещей.
Здесь мы имеем дело уже с чистой философией. В современной постановке вопрос, в интерпретации Рамбамом этого отрывка, звучал бы так: противоречит Тора науке или нет? В терминах того времени: как сочетается фундаментальный философский принцип причинности, естественной обусловленности всех явлений в мире и «чудес», которые описаны в Торе и как будто нарушают законы природы?
Разумеется, это вызов для всякого, кто хочет сочетать религиозную веру с общечеловеческой мудростью, накопленной великими философами, а позднее учеными-исследователями. И сегодня, в XXI веке, к великому сожалению, мы на каждом шагу сталкиваемся с печальной картиной — люди либо отвергают религию, либо, уверовав, предпочитают не задумываться о фактах, известных из естественных наук. Хуже того, представители того и другого лагеря, как правило, относятся к противоположному лагерю с некоторой снисходительностью, переходящей порой в прямые насмешки.
Как же можем мы не восхититься Рамбамом, который опередил в этом отношении большинство мыслителей даже нашего времени? Он поднимает перчатку. Комментируя приведенный отрывок, Рамбам пишет:
Я уже разъяснил тебе в восьмой главе, что [мудрецы] не согласны с тем, что воля Бога ежеминутно творится заново. Они утверждают, что все действия — будь то естественное изменение, повторяющееся неоднократно, или уникальное явление, знамение — вытекают из природы вещей в соответствии с изначально заложенными в них свойствами. Поэтому сказано, что в шестой день в землю было заложено свойство, позволившее ей поглотить Кораха и его общину [Числа 16:32], скале была дана возможность излить из себя воду [Исход 17:6], а ослице заговорить [Числа 22:28], и так далее. Писание — это Тора, записанная перед Господом, благословен Он, мы не знаем каким образом, но сказано: «И Я дам тебе скрижали каменные и Тору, и заповеди, которые Я написал для того, чтобы учить им» [Исход 24:12] Письмена — это письмена на скрижалях, как сказано: «А письмена — письмена Божьи, начертанные на скрижалях» [Исход 32:16] Быть может, ты спросишь: если все знамения изначально, с шести дней творения, заложены в природе вещей, то почему Мишна выделяет именно эти десять? Знай же, что эти десять знамений были перечислены не для того, чтобы указать, что только они были заложены в природе вещей с шести дней творения. Цель Мишны подчеркнуть, что они были сотворены уже в сумерках, в то время как остальные знамения были созданы раньше, каждое в свое время. Так, например, во второй день, когда были разделены воды, в природу воды была заложена возможность расступиться, когда Моше подведет евреев к Красному Морю, а Йеошуа — к реке Иордан, и как это случилось также с Элияу и Элишей. Но десять перечисленных Мишной знамений были связаны с вещами, сотворенными в сумерки.
Итак, Рамбам вообще не признает чудес — если под чудом понимать нарушение законов природы. Для него чудо — вполне закономерное, хотя, быть может, редкое или даже уникальное явление.
В этом Рамбам идет дальше предшествующих религиозных философов, которые лишь пытались свести нарушения природных законов к минимуму. Но такой путь половинчатый — ведь даже одного противоречия достаточно, чтобы две концепции не могли оказаться одновременно истинными. Философия и выросшие из нее науки не признают никаких нарушений естественных законов, и если эксперименты окончательно доказывают истинность того или иного положения вещей, то религиозный философ, настаивающий хоть на малейшем отклонении от истины в пользу Писания, неизбежно оказывается лжецом.
Рамбам отчетливо понимает это и однозначно утверждает: все действия — будь то естественное изменение, повторяющееся неоднократно, или уникальное явление, знамение — вытекают из природы вещей в соответствии с изначально заложенными в них свойствами. Причем утверждает это, не больше и не меньше, от имени всего иудаизма! («Они [мудрецы] утверждают».) Разумеется, это неверно — тот же Рамбан, полемизировавший с Рамбамом по поводу борьбы Яакова с ангелом, вряд ли подписался бы под такой фразой. Какая же нужна была смелость, чтобы взять на себя ответственность и заявить позитивное и конструктивное отношение иудейской релегии к общечеловеческим знаниям перед лицом потомков!
Разумеется, Рамбам отдает себе отчет, что объяснить все «чудесные» места Торы ему не под силу — это не под силу и современной науке. Рамбам прямо намекает на бессилие человека понять некоторые события: ...Тора, записанная перед Господом, ...мы не знаем каким образом. Тем не менее результаты анализа, проделанного Рамбамом, повторяя его выражение, удивительны и глубоки. Один из наиболее поразительных примеров — «Морэ Невухим» 2.35, где он разъясняет «чудо» остановившегося Солнца [3,8]. Характерно, что я не нашел аналогичного разъяснения ни в одной из многочисленных современных популярных статей, посвященных соотношению Торы и науки — а ведь это одно из самых бросающихся в глаза «противоречий». Нет никаких сомнений, что, живи Рамбам сегодня, мы располагали бы убедительными и ясными вариантами объяснения покрытосемянных растений, которые в книге Бытие как будто бы появляются задолго до динозавров, Великого Потопа, который во времена Ноя никак не мог покрывать вершины Гималаев или даже Урала, Адама и Евы, которые оказываются первыми людьми почему-то уже в эпоху неолита, и многих других вопросов, объяснения которых в современных изданиях удручающе скудны и жалки.
2.3. «Нет понимания — нет знания, нет знания — нет понимания» — о физике, математике и разуме
Вот еще один комментарий, где Рамбам апеллирует к философии. Это комментарий на следующий отрывок из трактата «Авот» [1]:
Рабби Элазар бен Азария говорит: если нет Торы, нет добропорядочности; если нет добропорядочности, нет Торы. Если нет мудрости, нет богобоязненности; если нет богобоязненности, нет мудрости. Если нет понимания, то нет знания, если нет знания, то нет понимания. Если нет хлеба, нет Торы; если нет Торы, нет хлеба.
Здесь Рамбам считает необходимым указать на глубину и сложность фундаментальной проблемы соотношения знания и понимания, для анализа которой необходимо хорошее философское образование:
Здесь имеется в виду, что в каждой из перечисленных пар одно качество помогает другому и дополняет его. Но то, что говорится о знании и понимании, относится к одной из сложных философских проблем, и я касаюсь ее здесь, надеясь на того, кто уже изучал эти вещи. Знание, приобретаемое нами, тождественно процессу постижения абстрактных идей, которое осуществляется либо с помощью мысленного отделения формы от ее носителя и ее осознания, либо путем осознания отдельных форм, существующих сами по себе, так что это не мы делаем их абстрактными и объединяем с разумом, а они являются таковыми в действительности.
Всякий, изучавший физику, сталкивался с первой категорией, всякий, изучавший математику — со второй. Заметьте: здесь Рамбам отмечает, что изучение математических абстракций тоже приносит знание, хотя, казалось бы, это всего лишь «механический» вывод следствий из аксиом, в которых уже заложен полный и однозначный набор всех следствий. Я обращаю на это внимание в силу замечания Рамбама о физических законах, заложенных в природу вещей при их сотворении (см. предыдущий комментарий). Это намек на еще одну параллель между изучением того и другого — в конечном счете, по Рамбаму, между Маасе Меркава и Маасе Берешит.
Рамбам продолжает:
...Это постижение названо пониманием, и оно же знание. В процессе познания наш разум постигает то, что только возможно постичь, и [в Мишне] нам словно хотят сказать, что, если мы не будем познавать идеи, у нас не будет разума, а если у нас не будет разума, мы не сможем познавать идеи, потому что как же мы их познаем, если не разумом. Эти вещи трудно понять даже с помощью книг, специально написанных на эту тему, тем более из нескольких строк, так что все сказанное здесь является не более чем примечанием.
Как обычно, Рамбам извиняется за отклонение от темы и побуждает читателя, желающего приобщиться к мудрости Торы, самостоятельно изучать философию.
2.4. «Сукка, в которой больше солнца, чем тени» — об оптике
В приведенных выше комментариях Рамбам затрагивает глубокие общефилософские проблемы. Понимая их глубину, Рамбам честно предупреждает читателя, что вопросы эти чрезвычайно сложны и требуют отдельного изучения с привлечением трудов великих философов. В рамках же своего изложения Рамбам лишь кратко постулирует свою позицию, не имея возможности по-настоящему углубиться в предмет.
Однако есть и другие варианты привлечения Рамбамом научно-философских концепций. Так, в следующем комментарии он непосредственно применяет научные знания [1]:
Сказали, что сукка, в которой солнца больше, чем тени, непригодна, из чего следует, что, когда солнца столько же, сколько тени, она пригодна. Но это верно только по отношению к распределению света и тени на полу сукки: если площадь солнечной части на земле сукки равна площади части, затененной листьями навеса, сукка пригодна, потому что дырка в навесе, через которую входят лучи солнца, меньше, чем площадь, освещаемая ими на земле. Как доказывает оптика, когда лучи солнца освещают землю через отверстие, площадь освещенной территории будет всегда больше площади отверстия.
Примеров использования наук Рамбамом довольно много. Рамбам последовательно применяет физические, астрономические, медицинские сведения, доступные в его время, всякий раз, когда это может ему помочь прояснить галахический вопрос или аргументировать собственную позицию. В предисловии к «Перуш а-Мишна» он прямо указывает науки среди вещей, которые ему понадобились для составления этого труда [1]:
На протяжении поколений старались мы, подобно нашим предшественникам, изучать и исследовать и прилагали усилия для постижения того, что может оказаться для нас полезным перед Господом. Я собрал воедино то, что досталось мне из пояснений моего отца... и переданное от имени рабби Йосефа а-Леви... Добавив к этому все галахические правила, содержащиеся в его комментарии, другие комментарии, понравившиеся мне по моему скромному разумению, и то, что мне стало известно из моих занятий, я составил комментарий к трем разделам...
Под «моими занятиями» Рамбам имеет в виду изучение им естественных наук.
2.5. «Не гадайте» — о философах и идолах
В некоторых случаях Рамбам ссылается на философов и ученых как на союзников, подтверждающих истинный взгляд на вещи вопреки мнению невежд-язычников.
Фрагмент из Мишны, «Авода Зара» 4.7 (вновь цитирую по книге «Галаха и философия» Ицхака Тверского [1]):
В Риме спросили старцев (еврейских мудрецов): если Он (Бог) не желает идолопоклонства, почему Он не уничтожит идолов? Сказали им: если бы поклонялись толькс тому, что совсем не нужно в мире, Он бы это уничтожил. Но поклоняются солнцу, луне и звездам — что же, мир должен погибнуть из-за этих глупцов? Сказали им: если так, пусть Он уничтожит то, что не нужно, и оставит то, что нужно. Сказали: это только укрепит идолопоклонников, которые скажут: теперь вы видите, что это [солнце, луна и звезды] боги, потому что они не уничтожены.
Комментарий Рамбама:
Тебе следует знать, что подлинные философы не верят в амулеты; они насмехаются над ними и над теми, кто верит в их силу. Мое объяснение растянется, но я говорю все это, поскольку мне известно, что большинство людей, если не все, по наивности соблазняются амулетами и другими подобными вещами, думая, что в них есть что-то подлинное, но это не так. Даже многие добродетельные и богобоязненные люди нашей веры полагают, что эти вещи действуют, но запрещены Торой, не зная, что все это ложь и глупость, и Тора предостерегает от них подобно тому, как предостерегает от лжи.
Очевидна параллель: философы согласны с Торой. Далее Рамбам рассказывает про сабеян, поклонявшихся звездам и положившим начало, согласно Рамбаму, астрологии, колдовству и практике контактов с невидимым миром. Далее:
...А началась вся эта ложь с астрологии, предпосылки которой опровергаются естественными науками. Она утверждает, что некоторые звезды приносят добро, а некоторые зло, что определенная часть небосвода соответствует некоторым звездам и противостоит другим, хотя небесные сферы неделимы и однородны, и их части не отличаются друг от друга.
Опять ссылка на естественные науки. Конечно, сегодня это звучит несколько забавно, но такова была астрономия того времени.
...Две этих предпосылки лежат в основе астрологии, и из их ошибочности, продемонстрированной нами, следует ложность всех ее положений. Потом к этой лжи добавили другую ложь, и так возникли амулеты. Решили, что если та или иная звезда в определенном месте небосвода приносит счастье, то ее влияние можно привлечь с помощью особого изображения. И, наоборот, если другая звезда в том или ином месте приносит зло, такое изображение поможет избежать вреда. И вслед за астрологией, амулеты также получили очень широкое распространение. Потом к этому добавили третью ложь, и возникло идолопоклонство. Стали утверждать, что курение фимиама, молитвы и поклонение амулету, это происходило по необходимости, ибо в древние времена эти вещи служили единству народа, и простые люди верили, что от таких образов зависит благополучие страны и их собственное, и поэтому они должны приходить в их храмы и почитать старцев, знающих сокрытые в них тайны. Это поддерживало власть, и все верили, что это истина, а когда кто-то говорил: так сказала эта звезда, а это, мол, сделано под знаком иной звезды, — народ почитал такого человека, следовал его велениям и верил ему, подобно тому, как мы верим истинным пророкам; неслучайно Писание именует их пророками как, например, пророки Бааля и Ашеры. Впоследствии, когда неразумные люди, нашли книги [сабеян], где описывались все эти вещи, они решили, что сказанное них — правда, и они действительно могут помочь. Не знают они, что все это ложь, и что так делали когда-то, потому что в то время это приносило пользу. Сказал Господь: «Не бойтесь их, ибо не причинят они зла, и добра сделать они не в силах» (Ирмияу 10:5).
Рамбам не просто спорит с идолопоклонниками, но пытается провести научно-историческое исследование причин возникновения языческих религий.
...Мудрецы уже разъяснили, что все действия, приписываемые амулетам, — это просто случайное совпадение, что верно и с точки зрения философов. А в отношении влияния звезд, то оно также не является причиной событий подобно тому, что происходит при других видах гадания и ворожбы, и о нем сказано «не гадайте» (Левит 10:5). Они подобны гадателям по крысам, звездам и птицам. То же думают об астрологии и философы. И у всех этих вещей, содержащихся в книгах сабеян, нет ничего общего с греческой философией. Я уже немало написал на эту тему, но это приносит пользу и исправляет веру, ибо фантазии по поводу влияния звезд и амулетов очень распространены, так что многие стали верить не в Тору, а в эти вещи, представляющиеся им истинными.
Здесь прямая ссылка на философов, прежде всего, очевидно, греческих, как на союзников против невежества и примитивных верований. В отличие от других комментаторов, Рамбам уверен, что идолопоклонство запрещено Торой не просто потому, что поклонение «кому-то еще» неугодно Господу, а потому, что это попросту глупость и бессмыслица. С этой точкой зрения вряд ли согласятся великие мудрецы Индии, но примерно так же думали европейские ученые, философы и просветители Нового времени. В очередной раз мы видим, как Рамбам опережает свое время.
2.6. О вариантах взаимодействия
Итак, привлечение научно-философских идей Рамбамом уже в его раннем труде «Перуш а-Мишна» весьма многообразно.
Прежде всего, Рамбам при каждом удобном случае ссылается на философию как на важнейший инструмент познания, который не только не противоречит Торе, но, напротив, совершенно необходим всякому, желающему разобраться в Учении Ашема. Рамбам непрестанно побуждает своих читателей, насколько возможно, изучать науки и философию. Примеры этого можно увидеть практически во всех приведенных выше отрывках, прежде всего в разделах 2.1 и 2.3. Рамбам считает, что верно и обратное: философы нееврейского мира изучают, причем весьма успешно, те же фундаментальные вопросы, которые волнуют еврейских мудрецов — см. выше 2.1.
Далее, Рамбам непосредственно задействует философские рассуждения там, где это необходимо. Яркий пример приведен выше в разделе 2.2.
Рамбам не только использует философские методы в своем комментарии, но и привлекает более «приземленные» научные рассуждения, настолько, насколько позволяла наука его времени. Мы видели выше применение геометрии (2.4) и исторического подхода (2.5).
И наконец, Рамбам опирается на философию и науку как на мощных союзников, позволяющих противостоять невежеству и проистекающему из невежества неправедному поведению идолопоклонников: см. пример в разделе 2.5.
Вопрос 3. Какую роль играет разделение заповедей на «заповеди Торы» и «постановления мудрецов» в «Сефер а-Мицвот»? Какие критерии предлагает Рамбам для этого разделения? (Сформулируйте своими словами.) (30 баллов)
По первому пункту (какова роль разделения заповедей и постановлений) — «Сефер а-Мицвот» называется «книгой заповедей», а не «книгой постановлений мудрецов». Если поставлена цель сформулировать именно заповеди, данные Моше на Синае, то совершенно ясно, что необходимо тщательно отделить их от последующих решений мудрецов. Тем более, что задача не столь тривиальна, как может показаться с первого взгляда. Чтобы правильно выделить, что есть закон, дошедший от Моше, а что — лишь дополнение или галахическое решение коэнов, иногда требуется сложное разбирательство. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на список 13 Правил толкования, разработанных рабби Ишмаэлем [5]. Или можно рассмотреть хороший пример: проблему 7 Заповедей Ноя, считающихся всемирным кодексом для неевреев, но выводимых из Торы весьма неочевидным путем [9]. Тем не менее, с поставленной задаче Рамбам справился блестяще: в тексте «Сефер а-Мицвот» все 613 заповедей представляются неискушенному читателю органично и бесспорно вытекающими из самой Торы (Хумаша) [2].
[Кстати, я могу ошибиться, но, по-моему, в книге «Галаха и философия» Ицхака Тверского [1] есть неточность. Он пишет (в разделе 2.3 части 2): В «Сефер а-мицвот» Рамбам приводит иной критерий: в число 613 заповедей следует вести всякий закон, который выводится из Писания с помощью одного из способов его толкования Торы, и мудрецы свидетельствуют, что это одна из составных частей Торы или заповедь Торы. (Подчеркивание мое.) Однако я понял текст самой «Сефер а-мицвот» так, что Рамбам ссылается на 13 Правил толкования, сформулированных не им, а рабби Ишмаэлем бен Элиша за тысячу лет до Рамбама. Возможно, это ошибка перевода? Еще кстати: в этой же фразе допущена грамматическая ошибка — «вести» вместо «ввести».]
Можно пойти дальше и сказать, что отделение заповедей Торы от установлений мудрецов необходимо потому, что первые обязательны и бесспорны, а вторые могут быть оспорены.
Конечно, законы, сформулированные мудрецами, тоже обязательны. «Илхот Мамрим» 1.1-2 («Галаха и философия», часть 2, раздел 2.3 [1]): Высший суд в Иерусалиме определяет Устную Тору...; он устанавливает законы и творит правосудие во всем Израиле. К нему относятся слова Торы: «По закону, какому они научат тебя [поступи]» (Дварим 17:11) — это повеление Торы, и всякий, верящий в Моше-рабейну и его Тору, обязан слушаться их во всем, что касается религиозных законов, и полагаться на них. См. также выше раздел 2.1. Однако уместно процитировать главу «Эпоха Сабураев» из книги рава Моше Пантелята [6]:
Согласно одному из главных принципов Торы, решения прежних поколений не всегда обязывают последующие. Действительно, стоит открыть сборник законов, собранных Рамбамом (см. Илхот Мамрим 2), как сразу убеждаемся, что решение раввинского суда (бейт-дин), касающееся толкования закона Торы (мидеорайта), может быть изменено любым бейт-дином в последующих поколениях. Решение, которое касается постановления мудрецов (мидерабанан), может быть изменено, но уже только бейт-дином, превосходящим предыдущий по числу членов и по их мудрости. Исключение оставлено только для гзерот (так называемых «оград вокруг закона Торы», возведенных мудрецами). И то только для тех, которые широко распространены в народе, — их никто и никогда не может отменить!
Таким образом, заповеди (данные всем на вечные времена) имеют иной, более «сильный» статус, чем постановления.
По второму пункту (каковы критерии разделения) ответ прост: это 14 принципов-«корней», перечисленных в начале «Сефер а-Мицвот». Многие из них затрагивают именно этот вопрос — отделение заповедей от постановлений. Прежде всего, 1-й принцип (в перечень не включены заповеди, установленные мудрецами), но также 2-й (не все заповеди, полученные с помощью «13 методов толкования Торы», следует включать в перечень 613-ти), 3-й (в перечень не включены заповеди, не относящиеся ко всем поколениям — очевидно, некоторые постановления мудрецов не носят такого характера), в каком-то смысле 9-й (количество заповедей не всегда совпадает с числом запретов и повелений — Рамбам детально разъясняет, как именно следует опираться на слова мудрецов для разъяснения, каким образом надлежит выделять независимые заповеди).
Основное же правило для разделения, предлагаемое Рамбамом, сформулировано во 2-м «корне»:
Дело обстоит так: если заповедь не сформулирована в Торе, а Талмуд выводит ее с помощью одного из «13 методов», и тем не менее, сами мудрецы однозначно говорят, что это заповедь Торы (мидэорайта) и часть Торы, то такую заповедь следует включать в перечень 613-ти, — ведь сами носители традиции сказали, что это «из Торы». Но если они не разъяснили этого и не сказали об этом однозначно, значит такая заповедь — установление мудрецов, ведь не существует стиха, указывающего на нее.
...Таким образом разъяснилось, что в состав 613-ти заповедей, переданных Моше на Синае, не включаются законы, выведенные с помощью «13 методов» — и даже во времена Моше, да пребудет на нем мир, а уж тем более, в последующие периоды. Однако в список включены заповеди, переданные по прямой традиции от Моше, о которых сами носители традиции (т.е. мудрецы Талмуда) однозначно сказали, что это заповедь Торы и что это «сама Тора». Такая заповедь входит в перечень, потому что она получена по прямой традиции от Моше с Синая, а не выведена с помощью одного из «методов». А какой-либо из «13 методов» упомянут в связи с такой заповедью и с его помощью приводится доказательство, чтобы подчеркнуть мудрость Торы.
Т.е. либо должен быть стих, непосредственно утверждающий заповедь, либо четкое мнение предшествующих мудрецов, что это именно заповедь, а не установление. Что ж, остается надеяться, что мудрецы все запомнили верно — других источников проверки все равно не существует. Иногда точность Устной традиции в данном случае вовсе не представляется бесспорной, особенно когда речь идет не о центральных и важнейших моментах галахи, а, например, о правилах для неевреев [9].
Впрочем, осторожная оговорка Рамбама (что мудрецы должны «однозначно говорить», заповедь та или иная вещь или не заповедь) представляется не такой уж проблематичной — благодаря превосходному увязыванию 613 заповедей с Хумашем, выполненным самим Рамбамом. Утверждение раввинов о том, что данная заповедь получена по традиции, необходимо не для доказательства ее актуальности — ведь это следует из Письменной Торы! — а лишь для того, чтобы удостовериться, что это именно заповедь, а не дополнительно выведенный закон. Как пишет сам Рамбам, заповеди не выводятся с помощью «13 методов», а передаются непосредственно, тринадцать же методов толкования применяются для подтверждения заповеди лишь как иллюстрация мудрости Торы. Т.е. потенциальная ненадежность тысячелетней устной передачи, благодаря четкому анализу заповедей в «Сефер а-мицвот», не создает опасности искажения самого смысла заповедей, а касается лишь более частной проблемы — отделение заповедей от постановлений.
Использованные источники
Сентябрь 2008 г.