AlgART / Тексты
Комментарии к книге Пинхаса Полонского «Две тысячи лет вместе — еврейское отношение к христианству»
Даниэль Алиевский
Книга интересная и читается практически «на одном дыхании». Здесь я формулирую критические замечания, которые возникли у меня при первом прочтении.
В основном моя критика касается вводной главы и первой части. В некоторых местах автор, как мне кажется, увлекается и очень категорично утверждает вещи либо спорные, либо даже совершенно некорректные с точки зрения представителей других религий. Надеюсь, те замечания, которые мне удалось сформулировать, окажутся полезными — для будущих изданий книги и для лекций, которые читает уважаемый Пинхас Полонский на эту тему.
Замечания будут следовать тексту книги в порядке «цитата автора» — «комментарий». Однако сразу укажу наиболее «проблемный» тезис, многократно повторяющийся в книге. Боюсь, этот тезис настолько некорректен, что практически любого искренне верующего христианина может оскорбить и заставить бросить читать книгу, не дойдя до превосходной и очень конструктивной второй части. А это вряд ли соответствует желаниям автора. (Может быть, со второй части следовало бы начать, оставив «ликбез» любознательным в качестве приложения?)
Речь идет об оценке автором личности Христа. Автор неоднократно подчеркивает, что Иисус — «молодой харизматичный лидер». Один из многих иудейских проповедников, ничем принципиальным не выделяющийся среди прочих. И утверждает, что христианство как таковое обязано своим происхождением, в основном, Павлу, который скорректировал Учение и даже подтасовал некоторые факты ради распространения монотеизма в нееврейской среде.
Автор не говорит: «я, как иудей, не нахожу убедительными христианские свидетельства» или «я, не христианин, отказываюсь комментировать теологические аспекты личности Христа». Автор четко и категорически утверждает: Иисус не имеет к Богу никакого отношения. Во всяком случае, не больше, чем всякий иной иудей (во Второзаконии 14:1 все евреи названы «сынами Бога»).
Для христианства же божественность Иисуса — не просто краеугольный камень, но предмет трепетной веры. Возможно, теологические тонкости концепции троицы и вызывают какие-то разногласия, но, во всяком случае, во всех четырех Евангелиях четко сформулировано следующее. Бог (Авраама, Ицхака и Яакова) лично явился в светящемся облаке и лично, наяву засвидетельствовал четырем апостолам (один из них — автор четвертого Евангелия), что Иисус — Его любимый сын, имеющий приоритет даже по сравнению с Моисеем и Илией. (Например, Матфей 17.) Более того, столь же однозначно Евангелия описывают чудеса, происходящие при скоплении народа. Эти чудеса, может быть, сами по себе ничего не доказывают, но являются совершенно исключительными по своим масштабам со времен Моисея. А именно: власть над стихиями, над материей, способность воскрешать из мертвых и, наконец, собственное воскрешение в нашем мире с последующим вознесением.
Разумеется, автор имеет право сомневаться в достоверности этого изложения. Но если автор категорически утверждает, что все эти фундаментальные факты, описанные в Евангелиях — выдумка или обман, то возникает серьезнейшая проблема. Именно: от Евангелий не остается практически ничего! Просто сказочные мифы, не имеющие никакой достоверности. Но тогда возникает закономерный вопрос. Если автор считает самые важные элементы Евангелий выдумкой, то получается, что и Иисуса никакого не было — такого Иисуса, о котором говорят Евангелия: который был искушаем Сатаной, преображен Богом, усмирял стихии, воскрешал мертвых, сам воскрес в материальном теле и был вознесен. В лучшем случае, был некий прообраз (может быть, не один), отдаленно напоминающий евангельского Христа. Но тогда какой вообще смысл вообще разбирать тексты Евангелий и полемизировать на протяжении книги относительно тех или иных слов Иисуса? Ведь Его не было!
Помимо этого, очевидно, позиция полного и категоричного отрицания фундаментальных элементов Евангелий означает, что христиане — либо обманщики, либо обманутые, и делает текст просто оскорбительным для искренне верующих христиан. На кого же в таком случае рассчитана книга?
Лично я в дальнейших комментариях буду говорить о том Иисусе, который описан в Евангелиях. Возможно, с учетом неизбежных искажений, которые могли внести рассказчики за долгий период между его смертью и записью первых Евангелий. Но все же никакого другого Иисуса, кроме евангельского, мы не знаем. Если уж всерьез говорить о нем, то, мне кажется, надо принять Евангелия как «рабочую гипотезу». Нет никакого смысла придумывать какого-то иного Иисуса — и затем обсуждать его.
Комментарии к вводной главе
Параграф 7:
Иисус из Назарета являлся одним из ярких харизматических проповедников, который, наряду с другими лидерами и проповедниками той бурной эпохи, привлек к себе немало последователей. Личность и проповедь Иисуса характеризовались ориентацией на пренебрежение мирскими ценностями, близость к простому народу, парадоксальной, яркой, изобилующей притчами речью, острым переживанием близости наступления «царства небесного» и страстными призывами к покаянию. Все это сплотило вокруг него группу учеников, твердо верящих в его мессианскую роль.
Как уже сказано выше, мне кажется неправильной попытка охарактеризовать личность Иисуса в обычных человеческих терминах. С точки зрения христианства он — Бог, воплощение Бога или возлюбленный Сын Бога (возможны незначительные вариации). Независимо от того, согласен с этим иудаизм или нет, эту точку зрения необходимо учитывать и уважать, если мы хотим строить конструктивный диалог. В свете этой позиции приведенные характеристики Иисуса некорректны. Представьте себе, что, например, последователь индуизма, достаточно далекий от монотеистических религий, попытается в аналогичных терминах описать Бога Авраама, Ицхака и Яаакова.
Параграф 8:
Здесь следует отметить, что к проблеме историчности образа Иисуса – не вообще существования Иисуса, но исторической истинности всех тех деталей, которые рассказывают евангелия – существует ряд различных подходов. Даже и классическое христианство, считая евангелия полностью «духовно истинными», — признает при этом, что ни один из их авторов не был очевидцем самих описываемых событий, что текст их сформировался как минимум через 60 лет после них, после поражения Великого Восстания и разрушения Иерусалима в 70 г. н.э., повлекщего за собой окончательный отход христианства от иудаизма.
Открываю Новый Завет с примечаниями Уитнесса Ли (Восстановительный перевод, Живой поток, Анахайм, 1998). В самом начале Евангелий даны ориентировочные даты написания. Вот они — цитирую.
Евангелие по Матфею: «Время написания: приблизительно 37-40 гг. по Р.Х., вскоре после воскресения Господа (28:15) и до разрушения Храма (24:2). Место написания: возможно, земля Иудеи.»
Евангелие по Марку: «Время написания: сказанное в 13:2, по-видимому, означает, что эта книга была написана до разрушения святого храма. Возможно, она была написана между 67 и 70 гг. по Р.Х., после смерти апостола Павла. Место написания: возможно, Рим; см. 2 Тим. 4:11.»
Евангелие по Луке: «Время написания: приблизительно 60 г. по Р.Х., до того как были написаны Деяния (Деян. 1:1). Место написания: вероятно, Кесария, когда Павел находился там в заключении.»
Евангелие по Иоанну: «Время написания: приблизительно 90 г. по Р.Х. Место написания: возможно, Эфес.»
Кроме этого, Матфей и Иоанн были апостолами, т.е. очевидцами. Иоанн был даже очевидцем столь тайного и великого события, как Первое Преображение (Мф. 17:1−8).
Быть может, Евангелия и комментарии, которые я читал, не являются достоверной истиной, но мне кажется, что утверждение «Даже и классическое христианство... признает...» и т.д. является сильным преувеличением.
Параграф 14:
Таким образом, критика Иисусом фарисеев представляет собой классическую, хорошо известную в истории религии ситуацию, когда молодой харизматичный лидер выступает против, как ему кажется, «окостеневшего и деградировавшего» истеблишмента его собственной религии.
См. выше. Формулировка «молодой харизматичный лидер» не имеет ничего общего ни с духом, ни с буквой Евангелий, основной священной книгой христиан и практически единственным источником наших сведений об Иисусе. С таким же успехом можно назвать Моше «престарелым харизматичным лидером». Если мы не хотим таких формулировок со стороны иных религий, не следует и самим употреблять такие сравнения.
Параграф 16 (по поводу Мф. 15:22−28):
Подобное отношение — «нехорошо взять хлеб у детей и бросить собакам», тем более непосредственно в ответ на просьбу о помощи, отнюдь не являлось нормой даже уже и в то время.
Это рассуждение не учитывает необычайность личности Иисуса. Разумеется, в предположении, что Он был всего лишь самым обычным человеком, соблюдающим иудеем, рассуждение справедливо — но при таком предположении есть ли вообще смысл вести диалог с христианами? Христианам неинтересен обычный соблюдающий иудей. Для христианства Иисус — божественная личность. А это совершенно меняет смысл некоторых поступков.
Сравнение: если рассмотреть дела и слова Бога в Пятикнижии, исходя из предположения, что эти слова придуманы обычным человеком и относятся к обычному человеку, и попытаться оценить его по его делам и словам, используя человеческие мерки, то вместо Всемогущего и Всеблагого Господа мы увидим совершенно иное существо. Достаточно вспомнить историю Авраама и Ицхака или множество ситуаций, когда Бог наказывает иудеев либо поощряет на истребительную войну с другими племенами. Кажется, это довольно типичная критика противников иудаизма.
Если же искать взаимопонимание, то, мне кажется, следует рассуждать о христианстве с тем же уровнем уважения к изначальным принципам, который хотелось бы увидеть со стороны иных религий. Тогда следует признать правомочность точки зрения, что Иисус — личность божественная и для нас почти непостижимая. Он, распоряжающийся душами человеческими, имеет право и необходимость совершать такие поступки и жесты, которые на первый взгляд могут показаться жестокими. В итоге он спас ханаанку. Как и Всевышний в итоге спас Ицхака.
Впрочем, не следует делать из этого и подобных высказываний далеко идущих выводов, поскольку Иисусу вообще были свойственны очень резкие формулировки. Он не только называл своих фарисейских оппонентов «дети дьявола», но и в момент ошибки своего ученика, апостола Петра, называет его «Сатана!» (Мф. 16:23).
Мне кажется, что не следует пытаться понимать буквально «резкие» формулировки Иисуса, так же как не следует буквально воспринимать слова мудрецов. Если Иисус был боговдохновлен, причем более всех остальных людей за всю историю человечества (что косвенно следует из описания Первого Преображения), то его слова имели глубочайший смысл. А ни в коем случае не являлись простым следствием эмоций и харизматических гипербол.
Например: «И отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, который на Небесах» (Мф. 23:9) — означает ли это, что христианам запрещается называть своего отца отцом? — конечно, нет, и все это просто способ усиления высказываний.
Лично я думаю — да, означает. В каком-то глубинном смысле. Когда столь же «дикие», на первый взгляд, вещи утверждаются в Торе, то это изучают и анализируют мудрецы на протяжении поколений. Противники же иудаизма в таких случаях сразу утверждают, что автор просто что-то напутал или преувеличил. Как же можем мы столь банально объяснять кажущуюся нам «дикость» утверждения Иисуса насчет отца?
Или «Заповедь новую даю вам: да любите друг друга» (Ин. 13:34). Означает ли это, что заповедь о любви к ближнему «новая» и что ее выдвинул именно Иисус? Конечно нет, Иисус просто повторяет здесь заповедь Торы (Левит 19:18), но хочет заострить внимание на ее важности; и лишь ничего не знающий об иудаизме более поздний христианский читатель может воспринимать эту заповедь Иисуса как новость.
Во-первых, не совсем правильно сформулировано: чтобы воспринимать это как новость, христианский читатель должен «ничего не знать» не об иудаизме, а о христианской Библии, где, разумеется, заповедь Левит 19:18 присутствует. Во-вторых, Иисус, действительно, мог понимать эту заповедь лучше, чем иные иудейские мудрецы. Ведь Иисус, по христианству, имел общение непосредственно со своим Отцом, так же, как и Моше.
Параграф 20, подстрочный комментарий:
Согласно Торе, для народов мира главными являются «Семь заповедей сыновей Ноевых» — термин, который обозначает минимум заповедей, обязательных для всех людей, а именно: монотеизм, запреты богохульства, убийства, воровства, прелюбодеяния, запрет «есть часть от живого животного» и необходимость социальной справедливости.
Боюсь, для неиудея утверждение, что все это «согласно Торе», является чрезвычайно неочевидным. В Письменной Торе этого вовсе нет, в Устной же, если я верно понял уважаемых участников блога Маханаим, эти заповеди выводятся чрезвычайно косвенным путем. По этому поводу существует небольшая статья «Семь заповедей Ноя: Синедрион или Христос?», возможно, интересная нееврейским читателям.
Далее в подстрочном комментарии:
Именно эти основные заповеди, по настоянию Павла, первый апостольский собор (Деян. 15:20) вменяет в обязанность «братьям из язычников».
На самом деле там написано: «Посему я полагаю не затруднять обращающихся к Богу из язычников, а написать им, чтобы они воздерживались от оскверненного идолами, от блуда, удавленины и крови, и чтобы не делали другим того, чего не хотят себе.» Эти пять пунктов совершенно не совпадают с «Семью заповедями Ноя»: запрет Богохульства, идолопоклонства, убийства, разврата, грабежа, обязанность устанавливать законы и запрет есть от живого (по Рамбаму). Пересекаются только два пункта (идолы и блуд), есть общее между запретом крови и запретом поедания живого, «удавленина» вообще ни с чем не коррелирует, а «не делать того, чего не хочешь себе» — попросту суть Торы, кратко изложенная рабби Гилелем, пока его слушатель стоял на одной ноге.
Параграф 24:
Фактически, движение «полупрозелитов» было той готовой к движению армией, которая не имела своего генерала, не имела общей идеи и поэтому была в растерянности, не осознавая себя единым целым и не зная, куда податься. Павел возглавил эту армию, дал ей ясное четкое знамя (веру), установку на конечную победу (надежду) и охотно воспринимаемую всяким духовно продвинутым человеком идею (любовь), подравнял ее ряды (объявив, что невозможно спастись вне веры в Иисуса) и поставил ей ясную цель: захватить все человечество, чтобы его же и спасти.
Мне кажется неадекватным сравнение веры и войны. У войны и армии цели, если можно так сказать, более приземленные. И, как правило, весьма далекие от праведности и божественности.
Параграф 25, подстрочный комментарий:
В Евангелии от Иоанна (10:30, 14:10) мы находим, например, такие высказывания Иисуса: «Я и Отец — одно», «Я в Отце и Отец во Мне. Слова, которые говорю Я вам, говорю не от себя; Отец, пребывающий во Мне, Он творит дела. Верьте Мне, что Я в Отце и Отец во Мне». Поскольку высказанный здесь подход противоречит, вроде бы, подходу синоптических евангелий, в которых ясно видно, что Иисус отнюдь не считает себя Богом — например, знаменитое «Возопил Иисус громким голосом: Боже мой, почему Ты оставил меня?» (Марк 15:34. Мф 27:46), или уже процитированное нами выше высказывание из Матфея (19:16), в котором Иисус отвергает называние себя «благим», ибо «никто не благ, как только один Бог!», — то возникает впечатление, что позиция Иисуса по этому вопросу противоречивая и двойственная.
В Торе достаточно часто встречается ситуация, когда Моше или ангел говорит от имени Всевышнего — вернее, когда Всевышний говорит чьими-то устами. Аналогичную возможность следует учитывать и по отношению к Иисусу.
Изображая иудаизм примитивной «законнической» религией, Павел совершает подлог. Мы не можем узнать, делал ли он это сознательно, чтобы более четко притянуть к провозглашаемой им идее своих потенциальных сторонников, или же сама логика его деятельности как апостола язычников увлекла его и подтолкнула к искаженному изображению иудаизма (а Павел как человек вообще был по своему характеру «ревнителем», т.е. был склонен безоглядно увлекаться своей сегодняшней установкой, не замечая ничего вокруг, — в молодости фанатично преследовал христианство, а позже столь же фанатично его распространял).
Мне кажется, автор книги не вправе применять к Павлу столь жесткие формулировки, как «совершает подлог». Был Павел прав или неправ, противоречил он самому Иисусу и своей собственной религии или нет, но он был великим человеком, погибшим за свою веру.
Параграф 26
Сам Иисус, разумеется, не считал, да и не мог считать себя Богом.
Мне кажется, этот вопрос слишком глубок, чтобы выносить однозначный вердикт краткой фразой. Тем более, то, что «разумеется» для иудея, отнюдь не «разумеется» для христианина — для конструктивного диалога такие фразы вряд ли целесообразны.
Иисус позиционирует себя как «посланца Бога» (что-то вроде пророка)
Если уж говорить о посланце, то он не пророк, а ангел (по-гречески — «посланник»). Кажется, он нигде не называл себя пророком.
...и как «потенциально возможного Мессию», – при этом предпочитая самого себя так не называть, — соглашаясь, однако, когда так его называют другие.
Хоть это и не критика, но не могу не отметить: сказано очень точно!
Иудаизм запрещает поклоняться кому бы то ни было, кроме как Богу напрямую, и также запрещает евреям любые зримые «образы Бога», — а Иисус, даже без икон, в литературном тексте Евангелий уже является «образом».
Эта так лишь при банальном, буквальном понимании текста. А столь поверхностно относиться к словам Иисуса, как я уже говорил, мне кажется неправильным. Если в каком-то смысле Он тождествен Отцу, то он не образ, а нечто принципиально иное. Если он лишь сын (как и все евреи, согласно Второзаконию, 14:1), то он опять же не образ.
Конечно, желательно, чтобы все люди придерживались строгого монотеизма, но для неевреев Библия запрещает только прямое идолопоклонство; присоединение же к Богу каких-либо «образов», помогающих осознать Его, рассматривается для народов мира как допустимое.
Библия или Устная Тора? Библия практически идентична для евреев и неевреев, и никаких Заповедей Ноя, отличных от еврейских заповедей, в ней нет. В рамках Библии запрет вполне однозначен и содержится во 2-й Заповеди из Десяти, известных всем христианам. Причем эта заповедь ничего не говорит об образах, помогающих что-либо осознать.
Параграф 27
Когда Павел проповедует идею «Иисус умер за тебя», эта концепция приобретает зримую и эмоционально более яркую подпитку, и воспринимается народами мира гораздо лучше.
Немного странная расстановка акцентов. В первую очередь именно Иисус пошел на смерть ради всего человечества. О чем прямо сказано в Евангелиях. А из процитированной фразы складывается впечатление, что главным в этом событии был не Иисус, а Павел, который намного позднее начал проповедовать идею смерти Иисуса.
Параграф 28
Именно с этой точки зрения... признание вклада христианства в раскрытие Бога человечеству никак не противоречит позициям иудаизма; а признание истинности и действенности иудаизма не противоречит позициям христианства.
Мне кажется, что для достижения конструктивного диалога лучше избегать столь неравноправных формулировок. Тут получается, что у христианства лишь «вклад», а у иудаизма «истинность и действенность». Лучше, вероятно, было бы говорить о вкладе, истинности и действенности обеих религий.
Параграф 30, заголовок
Детская болезнь антииудаизма в христианстве
Стоит ли использовать аллюзию на Владимира Ильича Ленина? Все-таки он в первую очередь революционер, а не философ и не теолог.
Параграф 31
В частности, за эти два тысячелетия христианский мир достиг огромных духовных достижений: он распространил идеи монотеизма, этики и признания Еврейского Священного Писания на огромную часть человечества.
Тут даже не критика, а чисто стилистический момент: слово «огромный» употреблено дважды почти подряд. На фоне общего замечательно выдержанного стиля книги этот огрех немного «режет слух».
Комментарии к части первой: Невозможность совмещения
К этой части есть общее замечание. Мне кажется, слово «невозможность» чересчур категорично для столь сложного и важного вопроса. Не в силах человеческих однозначно доказать, что некий социально-религиозный процесс возможен или невозможен. Как не в силах мы доказать, что человечество распространится по Галактике или же до этого придет Мессия. По-моему, гораздо лучше было бы назвать эту часть «Трудности совмещения».
Трудности, действительно, есть, и автор хорошо их формулирует. Но даже на первый взгляд они не кажутся однозначными и бесспорными. По порядку.
Иудаизм не признает Иисуса Мессией. Однако автор сам справедливо замечает, что это проблема прошлого, а не будущего. Не так уж важно, был на самом деле Иисус Мессией или нет, важно, что обе религии признают будуший приход Мессии. Какой же в точности статус Иисуса — скорее, предмет довольно специальных теологических дискуссий, и точного стопроцентного ответа все равно нет ни у христиан, ни у иудеев. Как сказал автор в одной из своих лекций: «Когда придет Мессия — тогда у него и спросим». Может быть, ответит.
Иудаизм не признает обожествление Иисуса. Но ведь и это не совсем так. Иудаизм признает божественность всякого человека, и христианство с этим никогда не спорило. Иудаизм не рассуждает об «уровне божественности» Иисуса и вообще его статусе просто потому, что личность Иисуса вне компетенции иудаизма. Единственное, что иудаизм утверждает категорически — Всесильный никогда не был человеком из Галилеи. Но и христиане не считают, что Иисус и Всесильный идентичны! Они называют их Сыном и Отцом, что опять же точно соответствует Пятикнижию (Второзаконие, 14:1). В христианстве есть достаточно непростая концепция Троицы. Однако, во-первых, совершенно неочевидно, что эта концепция противоречит иудаизму — скорее, она выходит за его рамки. А во-вторых, эта концепция не является фундаментальной аксиомой, ибо в Евангелиях нигде явно не сформулирована (не считая вполне нейтрального пожелания «научите все народы, крестя их во имя Отца, Сына и Святого Духа»). Следовательно, мы не можем утверждать, что христиане всегда будут ее придерживаться. За свою историю христиане не один раз пересматривали догматы.
Для иудаизма первичны дела, для христианства — вера. Это очень интересный момент, но разве это является препятствием на пути к совмещению? Ведь это две стороны одного и того же. В гипотетической «совмещенной» религии эти два подхода гармонично сочетались бы друг с другом.
Прочие отличия, разобранные в первой части, не носят принципиального характера. Это различие традиций, а не фундаментальных аксиом. Разумеется, 2000 лет взаимного неприятия не могли не породить различного отношения к одним и тем же вопросам, но подобные различия, может быть, менее резкие, возникали и внутри самого христианства, и внутри иудаизма.
Разумеется, я не хочу сказать, что иудаизм и христианство можно так просто взять и совместить. Но категорический вывод автора, что это принципиально невозможно и никогда не произойдет, мне кажется преувеличенным. Конечно, в наше время можно говорить лишь о дополнении, а не совмещении — этому посвящена вторая часть. Однако, возможно, тысячу лет назад возможность перехода от теологии замещения к теологии дополнения тоже показалась бы совершенно невероятной и невозможной.
Комментарии к главе 1: Почему евреи не признают Иисуса Мессией
Параграф 1.2
Группа евреев, сторонников Иисуса, во-первых, отказалась поверить в его смерть и провозгласила Иисуса воскресшим.
Что значит «отказалась поверить»? Это одна из основ христианской религии: что он действительно воскрес. Ходил, учил, даже Фоме доказательства предъявлял — предлагал вложить пальцы в раны. По Евангелиям, воскресшего Иисуса видели апостолы, и вознесся на небо он тоже при свидетелях. Оснований сомневаться в этом ничуть не больше, чем в догматах любой другой религии, в том числе иудаизма. В противном случае диалога не получится: примерно как если буддист не поверит иудею, что Моше имел какое-то отношение ко Всесильному, и скажет с самого начала, что Моше сам придумал Тору.
Концепцию Мессии, переданную нам пророками, они заменили на совершенно новую, а именно – стали утверждать, что Мессия должен прийти дважды.
С точки зрения обычной логики я не вижу здесь ничего «совершенно нового». Вижу лишь уточнение и дополнение. Разве какие-то пророчества свидетельствуют, что Тот, кто станет Машиахом, не имеет права прийти два, три или более раз? Автор выше отмечал, что Иисус избегал называть себя Машиахом — почему бы это? Вот если бы Иисус утверждал, что никакого Машиаха более не будет, это была бы действительно новая концепция.
Иными словами, поскольку реального Спасения, которое люди могли бы наблюдать, ощутить и проверить, не произошло, то этим «спасением» был объявлен якобы происшедший мистический акт «спасения от греха», реально никак не проявляющийся в объективных явлениях внешнего мира и потому непроверяемый.
Почему не проявляющийся? Разве сам факт существования христианства и его колоссального воздействия на мир и человеческую этику не является проявлением? А также миллионы куда более локальных фактов, когда обычные люди, искренне уверовав в Иисуса Христа, меняют себя и спасают свои души? И не только души, но реально улучшают свою земную жизнь и жизнь своих близких — например, исцеляют больных при помощи молитвы?
Надо подчеркнуть, что мы отнюдь не утверждаем, будто ученики Иисуса сознательно решили обмануть окружающих и подменить древнееврейские пророчества новой выгодной им концепцией. Их взгляды сформировались в эпоху, полную трагедий и катаклизмов, под мощным давлением исторических катастроф, — и конечно, были искренними. Но изучение процесса, приведшего к формированию их взглядов (и других подобных процессов в истории) дает основание для известного скептицизма, причем не в отношении их искренности, а в отношении их способности объективно оценить реальную ситуацию.
Это — оценка, причем, мне кажется, несколько некорректная: как будто автор ставит нас интеллектуально выше учеников Иисуса.
Во всех религиях есть сведения о подобных чудесах, совершенных их мудрецами и чудотворцами. При том, что эти рассказы очень важны для последователей – они, разумеется, никак не могут выступать в качестве аргумента в обосновании истинности этой религии. Дело тут, конечно, не в сознательном обмане (в этом мы никого из них не подозреваем), а в том, что ученики, жаждущие подтверждения мессианской роли своего «Учителя» — склонны легко обманываться.
Что значит «обманываться»? Если мы готовы признать право другой религии на свою точку зрения, то ее надо уважать, а не называть «самообманом». Легко представить, что получится, если последователь иной религии или, например, материалист попытается рассуждать аналогичным образом о Синайском откровении.
Параграф 1.3
...Мы, конечно, отнюдь не собираемся сравнивать учение, личность или влияние на мир Иисуса и Шабтая Цви – они совершенно различны: влияние Иисуса огромно, а Шабтая Цви — весьма незначительно, Учитель же оценивается по своим плодам.
Может быть, автор не собирался сравнивать, но в итоге весь параграф посвящен именно сравнению.
Однако в сентябре того же года турецкий султан арестовал Шабтая Цви и поставил его перед выбором: переход в ислам или смерть. Шабтай Цви выбрал переход в ислам. Он умер через десять лет, будучи мусульманином.
По-моему, это самое очевидное и фундаментальное отличие, с нерелигиозной точки зрения. Измена себе, предательство своих самых глубинных убеждений, может быть, и допускает оправдание, но в любом случае сразу аннулирует любые идеи человека, каковы бы ни были причины такой измены. С религиозной же точки зрения, для истинного Сына Бога, причем такого Сына, каким видят Иисуса христиане — ближайшего «доверенного лица» — подобные шаги просто немыслимы: все его действия изначально согласованы с Отцом и следуют Его воле. Его смерть могла оказаться неожиданностью для его последователей, но сам он знал про свою смерть и неоднократно говорил в Евангелиях (хотя ученики не хотели слушать).
И потом, разве Всесильный Бог Авраама, Ицхака и Яакова являлся в светящемся облаке Шабтаю Цви и его ученикам и подтверждал, что Он, Отец, доверяет Цви как своему возлюбленному сыну, более, чем Моисею? По-моему, само сопоставление несет в себе нечто некорректное по отношению к Богу Авраама, Ицхака и Яакова. С христианской же точки зрения весь параграф, пожалуй, просто оскорбителен.
Комментарии к главе 2: Есть ли в Еврейской Библии «предсказания о приходе Иисуса»?
Параграф 2.2
Итак, использование слов Исайи как «доказательство» мессианства Иисуса основано на искаженном понимании библейского иврита. Интересно, что в недавнем издании Новой английской Библии этот стих в разных местах переводится по-разному: в переводе самой книги Исайи слово «алма» переведено как «young woman» («молодая женщина»), а в переводе Евангелия от Матфея — как «Virgin» («Дева»). Это поучительный пример противоречивой установки переводчиков: с одной стороны – требования языковой точности и научной добросовестности, с другой стороны — верность христианскому догмату. Переводчики Евангелия от Матфея не могли перевести это слово иначе как «Дева», — в противном случае разрушалось все обоснование христианского догмата о непорочном зачатии. Но, стараясь быть научно добросовестными, они в самом тексте Исайи не стали употреблять слово «Дева», т.к. это не соответствует значению слова «алма».
Что же противоречивого в установках переводчиков? Перевод Евангелий осуществлялся с греческого, в котором, как замечает далее сам автор книги в подстрочном примечании, используется слово «девственница» («партенос»). Более того, в Евангелии (от Луки) действительно прямым текстом утверждается, что Мария не знала мужа, при этом сам текст Евангелий не содержит ссылок на Исайю. Что же странного в том, что аккуратный переводчик переводит греческое слово «девственница», которое и повествует о девственнице, как «virgin», а «алма» из книги Исайи при этом переводит как «young woman»?
Евреи, знакомые с еврейским текстом Исайи, с самого начала видели несоответствие в христианской ссылке на «Ветхий Завет» и не могли согласиться с тем, что чудесное рождение Иисуса якобы было предсказано древними еврейскими пророками...
Автор книги убедительно доказал, что не было предсказано чудесное рождение. Т.е. не было предсказано конкретное чудо при рождении Иисуса, описанное в Евангелии от Луки. Однако вопрос, было ли вообще предсказано рождение Иисуса (по-моему, намного более важный), остается открытым.
Комментарии к главе 3: Неприятие идеи обожествления Иисуса
Параграф 3.1
Тора называет человека (всякого человека!) «сыном Божьим», подчеркивая этим его особую близость к Создателю.
Мне тоже так кажется, однако где именно называет? Желательна точная ссылка. Я знаю утверждение «Вы сыны Господа Бога вашего» (Второзаконие, 14:1). Но в данном случае речь идет только и евреях: уже в следующем стихе (14:2) написано «ибо ты народ святой у Господа Бога твоего, и тебя избрал Господь, чтобы ты был собственным Его народом из всех народов, которые на земле».
Еще более проблематична ситуация, когда некоторые христиане обращаются с молитвами к ангелам или святым, «заступникам» и т.д. Такое обращение к посредникам между человеком и Творцом, вместо прямого обращения к Создателю, создает психологическую атмосферу, близкую к идолопоклонству. Посредник более снисходителен к человеку, его легче «задобрить», чтобы уже он — а не я сам — обращался ко Всевышнему с просьбами за меня, ибо его молитвы «будут более действенны»; а такое мироощущение разрушительно для этики.
По-моему, слишком смелое утверждение. Для еврейской этики — возможно; но я сомневаюсь, что христиане непременно разрушают свою этику, молясь деве Марии или святым. Это противоречит всему, что я знаю о христианах. А еще существует великая мировая религия индуизм. Основанная, как и авраамические религии, на древнейшем источнике — Ведах, которые прямо предписывают молиться множеству богов, а не только Создателю-Брахману. Неужели автор хочет сказать, что у всех индуистов отсутствует этика?
Параграф 3.2
Тора — Божественное Откровение — обращена не только к евреям, но ко всему человечеству. Тора не призывает неевреев становиться евреями, но она считает, что на всех людей распространяются базовые религиозно-этические обязанности — «Семь заповедей сыновей Ноевых».
Без расшифровки это утверждение звучит очень странно для человека, малосведущего в иудаизме. Ни в одном издании Письменной Торы нет этих заповедей. Нет их и в тех начальных элементах Устной Торы, которые могут заинтересовать человека, начинающего изучать иудаизм. Более того, когда я впервые обратился за консультацией к раввину (по моим сведениям, вполне образованному и уважаемому), раввин ответил на вопрос о Семи заповедях совершенно неправильно! Он полагал, что это часть общеизвестных Десяти.
Боюсь, что надо быть очень неплохим специалистом в Устной Торе, чтобы найти эти заповеди. Вряд ли упоминание Заповедей Ноя вообще уместно в диалоге с неевреями. За исключением, конечно, представителей чрезвычайно малочисленного и малоизвестного движения ноахитов.
Эти базовые принципы, включают требования справедливости судебной системы, запрещают убийство, воровство, прелюбодеяние, а также богохульство и идолопоклонство.
Любой внимательный читатель обратит внимание на несоответствие: здесь перечислено 6 заповедей, а не 7. Исключена самая «странная» заповедь: запрет есть от живого. Заповедь, действительно, совершенно выпадает из общего духа остальных заповедей. И систематически нарушаются любителями некоторой морской кухни: например, устриц иногда едят сырыми. Вряд ли современный нееврей поймет, что этот принцип действительно базовый и даже более важный, чем, например, уважение к отцу и матери (5-я заповедь).
Может быть, 3300 лет назад люди действительно имели обыкновение набрасываться на дичь и впиваться зубами в еще живую плоть. Я не историк и не знаю. Для таких людей, возможно, эта заповедь была прогрессом.
Но сегодня, de facto, западное человечество живет по совсем иным этическим законам. Более того, эти законы действительно восходят к Торе, но ни в коем случае не к неизвестным никому «Семи заповедям Ноя», а к Десяти и ко многим другим еврейским заповедям. Тем самым, которым учил Иисус и апостолы. Например, к заповедям из Левит 18, Левит 19 и из многих других мест Торы. Какой смысл игнорировать этот простой факт?
Параграф 3.3
Иисус помогает христианам ощутить понятие «Богочеловек», сделать его более наглядно-живым. Но евреи — это такой народ, который способен воспринять подобные концепции сам, способен читать книгу и без иллюстраций.
Должен или способен? То, что евреи должны воспринимать такие концепции, следует из Торы. Но история, в том числе изложенная в ТаНаХе, увы, содержит массу примеров, когда евреи не оказывались способны к этому.
Комментарии к главе 4: Является ли христианская этика прогрессом по отношению к иудаизму?
Параграф 4.1
Полемический характер фразы создает у читателя впечатление (на самом деле совершенно ложное), что иудаизм заботится только о чистоте действий, а христианство — также и о чистоте помыслов. Трудно, однако, предположить, что Иисус предлагает действительно приравнять «вожделение в сердце» к разврату и назначить за мысли о прелюбодеянии то же наказание, которое, по закону Торы, следует за распутство. Скорее он хочет усилить запрет, предостеречь людей даже от малейшего приближения к нарушению заповеди...
Почему трудно предположить? Это же 10-я заповедь: не желай жены ближнего. Иисус просто очень образно комментирует эту заповедь, но ничего ни на йоту не изменяет.
То же самое можно сказать и о другом известном высказывании Иисуса, приведенном далее в Евангелии от Матфея: «Вы слышали, что сказано древними: Не убивай; кто же убьет, подлежит суду. А я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему «пустой человек», подлежит Синедриону, а кто скажет «безумный», подлежит геенне огненной» (Матфей 5:21-22). И здесь очевидно, что Иисус не предлагает на самом деле судить в Синедрионе того, кто гневается на брата, и не собирается в юридическом смысле приравнять гнев к убийству; он хочет лишь укрепить и усилить заповедь.
Я тут вижу не усиление, а нетривиальное дополнение, быть может, действительно новое. Иисус говорит о силе сказанного слова. Он говорит, что всякое высказанное слово уже обладает действием, и даже если ты материально не ударил человека и не нанес ему никакого физического вреда, все же единственное сказанное слово «рака» уже способно непоправимо навредить. С этим, к сожалению, мы действительно сталкиваемся в жизни: жестокое оскорбление или недопустимо обидное слово способно очень сильно изменить жизнь человека, иногда даже привести к смерти. Мысль о силе слова и о важности чистоты языка во многих местах появляется в Новом Завете — например, в послании Иакова.
Еще одно из поучений Иисуса гласит: «Слышали вы, что сказано древними: не преступай клятвы, но исполняй перед Господом клятвы твои. А я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно — престол Божий; ни землею, потому что она — подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он – город великого Царя» (Матфей, 5:33-35). Это высказывание имеет полемическую форму и, казалось бы, направлено против некоего устаревшего учения; но на самом деле идея, высказанная Иисусом, подробно разрабатывалась в Устной Торе и зафиксирована в Талмуде: нужно стараться обходиться без клятв, если только это возможно, и именно таков подход иудаизма.
Есть принципиальная разница между «старанием» и четким требованием. Иудаизм не учит: старайся не прелюбодействовать, он безусловно запрещает прелюбодеяние. Возможно, четкое требование отказаться от клятв — тоже новый элемент.
Вообще, стоит ли ставить целью доказать, что Иисус не сказал ничего нового? С точки зрения иудаизма, Устная Тора — живой и непрерывно пополняемый организм. С точки зрения христианства, Иисус — величайшая личность и избран на служение непосредственно Богом. При этом, очевидно, он был равом — на это указывают многичисленные обращения «равви» в тексте Евангелий и прямые указания на его огромные познания в Законе. Было бы даже странно, если бы такой человек не сказал ничего нового, не раскрыл нам какие-то неясные до того элементы Учения. Ведь и последующие мудрецы были способны на это, с Божьей помощью.
Параграф 4.2
Исследователи выдвигают разные гипотезы, относительно того, как могло случиться, что позиция, приписываемая здесь в евангелии «иудаизму», столь явно не соответствует ему. Одно из предположений состоит в том, что Иисус здесь спорит не с подходом фарисеев, представителей главного направления иудаизма, а критикует взгляды каких-то отдельных периферийных групп, например ессеев, которые (судя по кумранским рукописям и описанию их у Иосифа Флавия) считали, что нужно любить «сынов света» и ненавидеть «сынов тьмы», к которым они относили всех противников их секты. Другие исследователи отмечают, что данная фраза могла приобрести свой нынешний вид из-за неправильного перевода на греческий идиоматической конструкции, употребляемой здесь Иисусом.
и далее подстрочный комментарий:
А именно, в семитских языках есть идиоматическая грамматическая структура, говорящая о предпочтении — «Люби A, предпочитая его по сравнению с B» — которая буквально звучит как «Люби A, ненавидь B» (глагол «не предпочитать/ненавидеть» имеет несколько вариантов перевода, и именно буквальный «ненавидь» был закреплен в Септуагинте и далее был применен к переводу слов Иисуса). Так что Иисус (который, очевидно, говорил на смеси иврита и арамейского, принятой в Иудее и в Галилее в то время) не имел в виду приписать иудаизму ненависть к врагам, но хотел «уравнять» ближних и врагов в степени любви, которую надо проявить по отношению к ним.
Это опять не критика, а восхищение. Замечательный анализ, спасибо автору. Особенно интересен подстрочный комментарий. Это, пожалуй, единственное место во всех Евангелиях, где Иисус прямо говорит об отмене какого-то элемента Старого Закона, и при этом на основе доступных текстов крайне сложно увидеть, что на самом деле это лишь расшифровка Торы. Ведь расшифровка и дополнение (точнее, раскрытие неясных ранее элементов Завета) — нормальные процессы в рамках традиций Устной Торы, но всякая попытка опровержения Торы сразу создала бы пропасть между двумя религиями.
Впрочем, есть еще минимум одно место, где Иисус вроде бы опровергает «Старый Закон». А именно, кажущийся отказ от принципа «око за око». Но эту фразу любой вдумчивый христианин сможет понять правильно, внимательно перечитав главу Левит 24. Этот момент разбирает сам автор чуть ниже. Во всех остальных случаях вполне очевидно, что Иисус лишь усиливает или уточняет заповеди Торы, но не отвергает их как принципиально неверные.
Но правда ли, что библейский стих «око за око, зуб за зуб» содержит в себе призыв к мщению? Ведь мы только что привели другой библейский стих, в котором со всей определенностью сказано: «Не враждуй на брата своего в сердце твоем... не мсти и не храни злобы» (Левит, 19:17-18). Дело в том, что выражение «око за око, зуб за зуб» употреблено в Пятикнижии несколько раз, и всегда — в контексте уголовного законодательства (в том числе применительно к имущественным тяжбам), в которых совершенно ясно, что речь идет не о мести, а о том, что мера воздаяния должна соответствовать тяжести преступления.
Не могу не отметить: автор очень понятно говорит об очень важном моменте, который ввел в заблуждение стольких верующих!
Приведем лишь несколько примеров подобной этической установки:
...
Мудрец честен и надежен в делах. «Да» у него всегда «да», а «нет» — «нет» (Маймонид, Гилхот Деот 5:13...)
и далее подстрочный комментарий 21:
Ср. аналогичный текст в Евангелии от Матфея (5:37), где это также изображено как совершенно новая, революционная идея.
Все верно, но есть маленькая логическая неувязка: Рамбам писал через тысячелетие после Иисуса. Во времена Иисуса идея могла быть достаточно новой. Не из Евангелий ли почерпнул ее образованнейший Рамбам?
Подстрочный комментарий 22:
Интересно отметить, что в подробных «параллельных местах», приводимых в христианской Библии, в Матфее 5:38 (и в других местах в евангелиях) не дается ссылка на Плач Иеремии. При этом в Синодальном переводе это слово в Матфее переводится как «щека», а в тексте Плача Иеремии оно же передается как «ланита», что еще более ассоциативно отдаляет эти тексты.
Не совсем верно. Новый Завет с примечаниями Уитнесса Ли (Восстановительный перевод, Живой поток, Анахайм, 1998) содержит такую ссылку. Синодальная православная Библия, действительно, не содержит этой ссылки.
Еще одна мелкая неточность: о щеке говорится в Матфее 5:39.
Комментарии к главе 5: Что важнее – правильная вера или правильные дела?
Параграф 5.1
И хотя, повторим еще раз, обе религии предпочтут, чтобы человек соединял в себе оба качества, как веру, так и праведные поступки, но если мы «поставим вопрос ребром»: «Что лучше для человека — вести достойную и праведную жизнь, но в Бога вообще не верить и не иметь отношения к религии; или же верить, но не вести себя достойно?» — то иудаизм однозначно отдает приоритет делам, а классическое христианство будет склоняться к ответу, что вера важнее.
Во-первых, хочется вспомнить в связи с этим «Розу Мира» Д.Андреева. Андреев писал, что безверие приводит к своего рода «закупорке» человеческой души, закрытию духовных каналов, и последствия этого действительно могут быть ужасающими: отягощенная душа как бы «проваливается» в ад. Андреев, кстати, тоже упоминал Данте, о котором идет речь в подстрочном комментарии к процитированному фрагменту.
Во-вторых, насколько правомочен сам вопрос, «поставленный ребром»? Я готов допустить, что можно представить себе человека верующего, но не ведущего достойную жизнь. Но можно ли в принципе вести действительно праведную жизнь, попросту не зная, что такое «хорошо»? Ведь достойная и праведная жизнь, просто по определению — это следование Законам Бога. А для этого нужно, по крайней мере, что-то знать о Законах Бога. Все мировые религии содержат такие сведения, даже в языческих культах можно найти какие-то божественные искры — но возможно ли быть по-настоящему праведным вообще вне веры?
Конечно, можно сказать, что огромное количество современных светских людей ведут себя «хорошо». Но нужно помнить, что в исторических масштабах это локальное явление. Это просто следствие кризисов веры, которые испытывали христиане в последние несколько веков. В действительности все этические правила, которым следуют современные «светские люди» и которым они учат с младенчества своих детей — это все те же библейские Заповеди, может быть, чуто иначе сформулированные. Своей этике современный мир обязан своим недалеким предкам — действительно верующим христианам или мусульманам, даже если их потомки отошли от собственно веры.
Однако существуют ли в истории примеры поведения, которое иудаизм назвал бы истинно праведным, среди языческих племен, приносящих жертвы идолам и никогда не слышавших ни о христианстве, ни о мусульманстве, ни о буддизме или других мировых религиях? Если нет, то вопрос «ребром» поставлен некорректно. Праведность — следствие и подмножество веры, которая является абсолютно необходимой предпосылкой. Если так, то христиане не предлагают «альтернативную расстановку приоритетов», а просто делают следующий шаг и утверждают, что важнее первопричина — вера, а не ее следствие — праведность.
Параграф 5.3
Иудаизм, конечно, не может согласиться с таким подходом. Прежде всего, иудаизм не признает, что можно отменить физическое исполнение Законов и заповедей, заменив его на «духовное исполнение». Точно так же, как, например, подобное невозможно в отношении заповеди «не убивай!» — т.е. является чудовищным преступлением поведение тех, кто «соблюдает эту заповедь на духовном уровне», а физически, реально, ее нарушает (а ведь такое было в истории человечества, более того — в массовых масштабах и неоднократно; достаточно вспомнить инквизицию, которая «любила Бога и ближнего», и на основании этого замучила и казнила многие тысячи людей, исключительно для их же душевной пользы...
Насчет инквизиции трудно согласиться. Ошибались ли инквизиторы или находили настоящих колдуний, практикующих черную магию — в любом случае это не убийство, а казнь. Тора в 6-й заповеди четко говорит о преднамеренном убийстве (слово иврита допускает перевод на английский — «to murder», а не «to kill» — но, к сожалению, не имеет хорошего эквивалента в русском языке). Убийство, совершенное по решению суда, даже если суд ошибается, под эту заповедь не подпадает. Суды, наоборот, предписаны Торой (и 6-й заповедью Ноя), и совершенно очевидно, что безошибочных судов не бывает.
Разумеется, это нисколько не оправдывает инквизицию, действительно совершившую множество ужасных преступлений. Однако иллюстрация мысли получилась, мне кажется, неубедительная.
...и на таком же психологическом механизме был основан массовый террор, осуществленный коммунистическими властями в России, Китае, Камбодже и т.д.), — так же и ни в какой другой области нельзя заменить «духовным соблюдением Закона» его ежедневное практическое применение и воплощение.
Это сравнение, возможно, еще менее убедительно. Тираническое государство не соблюдает никаких «духовных заповедей», а попросту живет по закону силы и минимально необходимой целесообразности. Захват власти узурпаторами и насильственное подчинение народа тирану противоречит Торе и на духовном, и на материальном уровне. А если при этом провозглашаются какие-то «духовные иделы» — так это попросту ложь, преследующая цель обмануть народ и прикрыть преступления якобы «пристойными» целями.
Комментарии к главе 6: Подобие идей, но различие акцентов
Параграф 6.1
Поэтому в вопросе о любви к врагам, мы можем сформулировать еврейский подход так: если человек активно противостоит врагу, но при этом у него хватает душевных сил, чтобы, продолжая воевать, любить высшую духовную составляющую его врага — то это не только допустимо, но и является идеалом для праведных людей. (Как уже отмечалось выше, это ни в коем случае не является требованием ко всем обычным людям, от которых требуется только «не ненавидеть врага»). Но если иерархия любви нарушена, и человек любит своего врага больше, чем он любит себя самого; если человек любит врагов своего народа больше, чем он любит собственно свой народ (или даже любит их равно) — то это мазохизм, осуждаемый иудаизмом.
Мысль звучит хорошо, но лишь до конечной фразы — вывода. Из сказанного мне кажется естественным сделать совсем иной вывод: если человек любит врагов своего народа больше, чем свой народ (или даже любит их равно), значит, он поднялся на принципиально новую ступень праведности. Ведь иерархия — более примитивный уровень, чем истинное умение любить. Любя свой народ, невозможно в нацистской Германии оказаться антифашистом. Сравните: истинный праведник любит других не меньше, чем самого себя. А истинный влюбленный, например, давно и беззаветно любящий свою жену, никогда не попытается измерять свою любовь: сравнивать, например, с любовью к дочери. Влюбленные со мной согласятся.
Вообще, складывается впечатление, что автор вначале убедительно и развернуто доказал (в параграфах 4.2 и выше в этом параграфе), что заповедь «любви к врагам» нисколько не противоречит Торе, но лишь уточняет — любовь к ближнему из Левит 19:18 не означает, что какие-то люди являются «дальними» и к ним уместно иное отношение, а лишь напоминает, что все люди — дети Всевышнего и являются друг другу ближними. Но последней фразой автор как будто отвергает все предшествующие доводы.
Мне кажется уместным привести собственную интерпретацию заповеди «любите врагов ваших» — по-моему, достаточно согласующуюся и с Торой, и с христианской традицией, а также с предшествующим изложением автора. Идеология «иерархической любви» в классическом иудаизме, о которой рассказывает автор, проливает дополнительный свет на эту интерпретацию. Итак, мне кажется, что Бог через Иисуса хотел сказать примерно следующее (прошу прощения за наивность формулировок). Люди, опомнитесь в своей вражде: вы же все дети Мои! Я создал всех вас похожими друг на друга, по Своему образу и подобию, и я люблю всех вас! Если я вынужден кого-то наказывать, то лишь потому, что иногда вы по неразумию выбираете вещи, совершенно губительные для своей души, и не остается другого выхода, как истреблять вас из жизни земной. Мне приходилось наказывать и избранных Мною евреев, и язычников, и нередко Я Сам побуждал вас идти войной друг на друга: но не потому, что не любил вас, а потому, что вы сами не оставляли иного выбора. Так и вы не ненавидьте друг друга, но любите! Даже если вы вынуждены сражаться, помните, что вы убиваете моих детей и своих братьев, и постарайтесь избежать всякой злобы и жестокости к неприятелю своему, но простите его и скорбите о нем, как Я скорблю! Не думайте, что принадлежащий к другому народу или другой религии вам не брат, это ошибка. Да, в жизни некоторые люди оказываются вам ближе, а некоторые дальше, но помните, что только Я дарю вам любовь, как Я дарю вам жизнь и смерть, и вы не можете и не должны об этом судить. Может статься, что вы не будете любить своих родителей, детей или супруга так, как вам хотелось бы, и напротив, Я могу подарить вам любовь к человеку из совершенно другого племени и расы — и он станет для вас ближе всех людей в мире, что бы ни думали об этом ваши соплеменники. Так примите же мой дар любви ко всем людям и не противьтесь ей, изобретая классификации человечества по родам и нациям, но развивайте в себе Мой дар любви к человеку!
Лично я думаю, что Иисус хотел сказать примерно это. Разумеется, в таком случае призыв Иисуса противоречит классической иудейской позиции, в чем нет ничего нового: Устная Тора полна споров. Однако вряд ли можно сказать, что такой призыв противоречит Письменной Торе. Скорее, развивает и дополняет ее, что как раз вполне соответствует основным возможным образам Иисуса: как великого человека, иудейского мудреца и праведника и как воплощения, пророка или вестника самого Бога. А вот предположение, что Иисус призывал к какому-либо «мазохизму», мне кажется нелепым и неприемлемым. Упоминание иазохизма здесь совершенно неуместно и некорректно по отношению к идеалам христианства.
Здесь надо отметить также, что само понятие «любовь», по своей сути, есть страстная жажда единства. И единство со всем миром является, конечно, чрезвычайно привлекательным. Если оно осуществляется иерархически, то оно жизненно и приводит к добру, но тот, кто ощущает свое единство с врагами больше (или даже на том же уровне), чем свое единство с ближними — такой человек деструктивен.
Эти рассуждения понятны, но мне кажется ненужным противопоставлять их идеям, сформулированным Иисусом. По сравнению с Его проповедями все это звучит как-то упрощенно и неубедительно. Из текста создается впечатление, что идеи Иисуса слишком глубоки, и именно поэтому разбор их «на бытовом уровне» приводит к странным и «нелепым» выводам. Чем-то напоминает ситуацию, когда несведующий в религии материалист пытается разобраться в смысле Десяти Заповедей.
Иисус прямым текстом потребовал нарушить иерархию и возлюбить Его больше, чем родных отца и мать, и утверждал про себя, что апостолы ему ближе, чем его собственная семья. Что это — аморальность, «мазохизм» или все-таки некоторое высшее понимание?
На самом деле, в реальном христианстве любовь к врагам декларировалась лишь чисто «теоретически», но никогда не была элементом практической христианской морали. За всю историю ни один христианский духовный лидер в случае нападения врага, огнем и мечом уничтожающего его страну, не предлагал своей стране и своему народу сдаться и умереть, исходя из того, что нужно любить врагов. Иными словами, христианство предлагало человеку осуществить любовь не более чем к «бытовым врагам», к врагам в смысле рутинных ссор с окружающими — а вовсе не к настоящим врагам, несущим народу смерть и уничтожение.
Это не совсем соответствует тезисам автора из второй части книги — об индивидуальной религии христиан, в отличие от коллективной религии иудеев. Для христианства диалог с Богом всегда личный, поэтому нет ничего удивительного, что государства в целом не в состоянии выполнять высочайшие заповеди христианства. Однако отдельные христиане — не политики, обязанные подчиняться правилам выживания государства — мне кажется, вполне способны на любовь именно к настоящим врагам страны или веры. Несущим смерть и уничтожение. Неужели в истории было мало примеров самопожертвования христиан во вражеском окружении? Полагаю, даже неспециалист вспомнит истории о миссионерах среди индейцев и других первобытных племен, порой люто ненавидевших белых пришельцев.
Вероятно, уместно вспомнить яркий пример из другой религии — индуизма. Махатма Ганди, безусловно, был духовным лидером, и он действительно пытался практически предлагать ненасилие в ответ на агрессию.
Таким образом, и в самом христианстве призыв «любить врагов» является скорее возвышенным лозунгом, чем реальным призывом. И главный недостаток этого лозунга, с точки зрения иудаизма, заключается в том, что этот лозунг совершенно неправильно ориентирует общественную мораль. Он ориентирует людей, причем наиболее тонко чувствующих из них, не на заботу о своих, а на деструктивный мазохизм «единения с врагом». Такой призыв не только не ведет к добру, — но напротив, ведет мир к власти безнаказанного зла.
Весь абзац мне кажется абсолютно некорректным и оскорбительным для христиан. Стоит ли вести диалог с религией, которая «ведет мир к власти безнаказанного зла»? Мне кажется, это самый неудачный абзац в книге.
Параграф 6.2
Все мы знаем, что случаются, и нередко, ситуации, когда человек, причинив зло другому, подсознательно стремится искупить и преодолеть свой грех. В таком случае демонстративный отказ от насильственного противодействия может пробудить в нем муки совести и подтолкнет его на путь раскаяния. Однако, к сожалению, вряд ли можно считать эту ситуацию универсальной моделью поведения людей. Гораздо чаще реализуется другой вариант развития событий: преступник, не встретив отпора, распоясывается еще больше и становится все более опасным, как для данного человека, так и для окружающих.
Совершенно неочевидно. Если говорить, конечно, о «демонстративном отказе от насильственного противодействия», а не об отсутствии полиции, судов и аналогичных учреждений. Демонстративный отказ от сопротивления — вообще уникально редкое явление, чрезвычайно трудное для человека, поэтому говорить про эту ситуацию «гораздо чаще» довольно странно. Уже упоминавшийся Махатма Ганди, как и многие другие праведники, последовательно действовали именно таким образом.
Создается впечатление, что автор спорит непосредственно с Богом, давшим нам заповедь «не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего...» (Левит 19:18). Ведь насильственное, личное противодействие агрессору, нападающему на тебя человеку — не что иное, как месть и проявление злобы. Защита от нападающего ради спасения жизни, разумеется, прощается, но считать это добродетелью или признаком праведности — по-моему, означает противоречить Торе. Тора предписывает совсем иное — справедливый суд, а не ответную агрессию.
...В порядке этого осознания, если мои грехи действительно тяжелы — я, может быть, когда-то даже должен подставить бьющему щеку, чтобы ощутить справедливость наказания, чтобы обрести силы для внутреннего исправления. В одно и то же время я должен, с одной стороны (независимо от моего осознания собственной греховности) принять все возможные меры для отражения нападения и для того, чтобы остановить преступника, а с другой стороны (параллельно с предпринимаемыми мною активными действиями) — проникнуться осознанием собственных недостатков и принять меры к их исправлению.
Сначала второй пункт. Я должен «принять все возможные меры... и для того, чтобы остановить преступника» — может быть, это правда... если я обладаю соответствующей компетенцией. Например, являюсь полицейским. Тора предписывает судить преступников, но не всякий способен правильно осуществить функции судопроизводства. Например, если преступник — опытный боец, нападающий на меня с целью ограбления, а я совершенно не умею драться, но имею в кармане револьвер, то по логике автора получается, что я должен застрелить преступника. Ведь других мер я предпринять не могу! Преступник может и не испугаться пистолета (справедливо полагая, что у меня может не хватить духу), а я могу застрелить насмерть просто нечаянно. Не думаю, что это соответствует Торе. Лично я предпочел бы, чтобы у меня отобрали кошелек, нежели убить человека.
Однако есть и первый пункт. Я должен «принять все возможные меры для отражения нападения». Т.е. если меня ударили, я обязан вступить в драку и дать сдачи. Как этот тезис обосновывается Торой? Да, я имею некоторое моральное право на сопротивление, но разве я должен сопротивляться насилию? Иисус с этим не согласен (как и Исайя, как и Ганди). Но если Тора прямо утверждает этот императив, то хорошо было бы привести точные ссылки.
...Но сделанная христианством (хотя бы и на уровне декларативном) попытка отказаться от установления справедливости и сконцентрироваться сразу на повышенном благочестии — приводит не к исправлению, а к разрушению человеческого общества и личности, а это нарушение Божественной задачи, поставленной перед человеком.)
Неужели попытка конкретного человека не заниматься установлением общественной справедливости, а сконцентрироваться на повышенном личном благочестии непременно приводит к «разрушению личности»? Этот тезис кажется, мягко говоря, абсурдным.
Далее, разве христианство хоть где-то призывает отказаться от установления справедливости? На уровне декларации — хорошо бы указать место в Новом Завете. На практическом уровне общеизвестно, что в христианских странах, даже в самых религиозных, развита нетривиальная система судопроизводства.
В контексте личностного характера христианства, декларируемого во второй части книги, все звучит несколько иначе: отдельный христианин может не нуждаться в судопроизводстве, чтобы вести себя праведно, ибо праведное поведение уже вытекает из фундаментальных заповедей и искренней любви к Богу. Однако в масштабах общества это не работает.
Параграф 6.4
Две монотеистические религии, происшедшие из иудаизма — ислам и христианство — сфокусировались на разных ступенях на этой лестнице. Ислам сосредоточен на подчинении, на человеке как рабе Божьем. Христианство стало подчеркивать статус человека как сына Божьего – что явилось новым словом для язычников, к которым пришла христианская проповедь. И та, и другая системы мировоззрения являются, конечно, громадным прогрессом по сравнению с идолопоклонством; но иудаизм призывает человека продвинуться к осознанию связи с Богом третьего уровня.
Мне кажется, можно избежать оценок вроде «являются, конечно, громадным прогрессом». Тем более, что великая религия индуизм, из которой выросла не менее великая религая буддизм, как раз «идолопоклонническая», по выражению автора.
Комментарии к главе 7: Мирское и духовное
Параграф 7.1
Такая структура культуры опирается на христианскую концепцию религии, сформулированную в знаменитых словах Иисуса: Воздавайте «Богу Богово, а кесарю кесарево» (Матф 22:21). Эти слова Иисуса были сказаны в ответ на вопрос о деньгах и налогах, но позже они приобрели более широкое значение и стали пониматься в христианской культуре как общий принцип, разделяющий мир на область духовную, находящуюся в ведении религии, (Богово) и область светскую, внерелигиозную (кесарево). «Богово» было отделено от «кесарева», религиозное, по возможности, отодвинуто подальше от плотского, материального, светского и государственно-национального.
Мне кажется, у этих слов Иисуса, как и у высказываний великих пророков и мудрецов, может быть гораздо более глубокий смысл. Ведь и вопрос был задан ему очень частный и конкретный, вопрос-ловушка, а отнюдь не просьба высказать мнение о роли религии в государстве.
Комментарии к главе 9: Дополнение. Некоторые исторически важные тексты
Параграф 9.1, заключительный вывод
Во всех этих аспектах исходный текст Флавия описывает ситуацию с точки зрения ее современников, а христианские дополнения к Флавию рисуют ее такой, какой она была нужна для христианства. Этот отрывок может служить ярким примером того, как редактировались и изменялись тексты в рамках христианской традиции в первые века н.э.
Очень «опасный» вывод. Ведь аналогичные рассуждения можно применить к Торе. Получится библейская критика в своем самом «ортодоксальном» варианте: когда Тора оказывается собранием текстов нескольких авторов, редактировавшихся и изменявшихся в I тысячелетии до н.э. Мне кажется, в контексте этого обсуждения не стоит подчеркивать изменчивость Нового Завета. Хотя, разумеется, дела могут обстоять именно так, как предполагает автор, но точно так же могут быть правы библеисты в отношении Торы.
Комментарии к части второй: Необходимость осознания дополнительности
В этой части я почти не нашел мест, которые можно было бы оспорить или критически прокомментировать. Вероятно, благодаря замечательному позитивному духу, которым проникнут текст.
Комментарии к главе 10: От конфликта к диалогу
Параграф 10.6
...Это указание было дано как раз перед визитом Иоанна-Павла II в Иерусалим в 2000 году, где он, подойдя к Стене Плача, вложил в стену записку с «просьбой к Богу даровать христианству истинное примирение с евреями, как с избранным народом Божьим».
Возникает невольный вопрос: откуда узнали содержимое записки? Это, кажется, считается крайне предосудительным — читать чужие записки, вложенные в Стену Плача, да еще и публиковать их содержимое. Возможно, стоило бы хотя бы упомянуть про этот нюанс.
Комментарии к главе 14: Дополнение: Вопросы и ответы
Параграф 14.4
Вопрос №2: Очень рад, что вы признаете со-участие христиан в Завете; при этом я сам участвую в нем даже и с двух сторон, будучи одновременно и евреем и христианином.
Ответ: А вот это как раз совершенно невозможно. Аналогия: Можно быть мужем, можно быть братом, каждое по-своему хорошо. Но быть одновременно и мужем и братом называется «кровосмешение», и оно есть смертный грех. Таково однозначное мнение всего иудаизма, — хотя на личном уровне, по отношению к конкретным людям, по незнанию и непониманию попавшим в такую ситуацию, я сочувствую и стараюсь их не осуждать...
Аналогия аналогией, но как быть с непреложным фактом? Иисус, апостолы и очень многие из первых последователей Иисуса были стопроцентными, соблюдающими заповеди иудеями — и при этом, очевидно, первыми христианами! Разве убежденный фарисей Павел, один из основателей христианства, не был христианином?
Если автор признает, что Иисус нигде не противоречил Закону, то кажется странным утверждение о принципиальной невозможности совмещения, тем более применительно к отдельному человеку. Несмотря на то, что так называется первая часть книги. В масштабах общества, возможно, это действительно очень трудно и ненужно на данном этапе: автор приводит серьезные аргументы в первой части. Но почему отдельный человек не может, будучи иудеем, следовать заветам Иисуса? Для этого отнюдь необязательно принимать те спорные тезисы, которые приняли нееврейские христиане после Павла и которые, быть может, противоречат Торе. Что мешает еврею, не имеющему ни малейшего желания хоть на йоту отходить от Торы, воспринять Учение Иисуса? Ведь сам Иисус, как доказывает автор, был строгим и праведным иудеем! Как же назвать такого иудея, полностью разделяющего Учение Иисуса Христа, как не христианином — даже если те или иные христианские конфессии не сочтут его «своим»?
Параграф 14.10
Я думаю, что было бы правильным воспринимать все авраамические религии – иудаизм, христианство, ислам и «сыновей Ноя» (это новая форма монотеистической религии, основанная на ТаНаХе и начавшая распространятсься на Западе в последние пятьдесят лет) — как единый монотеистический комплекс человечества, активно отодвигающий в сторону «кармические религии» (=идолопоклонство).
Этот абзац мне кажется очень негативным. Какой смысл искать союза и диалога с христианами, отвергая при этом иные мировые религии? Искать союза нужно ради союза, а не ради совместной вражды с кем-то. Нельзя же не замечать великие достижения и великих праведников, которых породили религии Востока. Возможно, у них иной путь к Богу, возможно, найти взаимопонимание с ними будет сложнее, чем с «ближайшими родственниками» христианами, но мне кажется неправильным изначально закладывать во взаимоотношения с христианами конфронтацию с «непохожими».
Формулировка «=идолопоклонство» здесь также представляется неуместной и оскорбительной. Понятие «идополоклонство» основано на Торе, которая повествует о народах Ближнего Востока II тысячелетия до н.э. Основной мотив осуждения идолопоклонства — неверие этих народов в Единого Творца. Но индуизм и буддизм вовсе не идентичны этим примитивным языческим культам. Впрочем, это отдельная огромная тема.
(Я считаю так, несмотря на то, что сегодня мы вынуждены отражать войну, которую джихадистский ислам начал против нас; и мы — и евреи, и весь Запад — обязаны победить в этой войне, ибо это наша ответственность перед Богом за сохранение нашей цивилизации. Более того, только такая победа позволит самому исламу перестроиться и перейти от «джихадизма» к конструктивному духовному сотрудничеству).
Может даже оказаться так, что современный буддизм и иные школы восточной практики и философии окажутся более подходящими партнерами для духовного сотрудничества.
Август 2008 г.
Если кому-либо захочется высказать мнение по поводу написанного, добро пожаловать на мой блог, тема «Обсуждение „2000 лет вместе” Полонского»: .