Ты хочешь спать...
Это было несколько дней назад, на этой неделе, а может быть, в конце прошлой. (Сегодня пятница...)
Место действия, как будто, обычный земной ландшафт, железнодорожная станция, шоссе, лес или лесопарк, небольшой поселок. Как будто бы... Может быть, освещение несколько необычное. Время действия, похоже, поздний вечер. Ведь Ты очень хочешь спать (!?)... Но светло, как днем. Только не совсем как днем. Потому что дневной солнечный свет всегда яркий. Впрочем, если сквозь полупрозрачный облачный слой, то может быть и бледный. А здесь он какой-то ровно желтый, бледно-желтый и совсем не яркий. Но ведь время позднее. И все-таки это не лунный свет, потому что лунный всегда мертвенно-бледный, призрачный, а тут свет желтый и теплый...
Мы стоим на краю станции. Или, может быть, разъезда. Несколько рельсовых путей (до десятка) проходят рядом и сходятся где-то впереди. Только рельсы как будто заросли травой. Точнее, они словно утонули в чем-то зеленом. Ни одного стебля или листика я не заметил. Это «что-то» зеленое как будто залило пути, но они все же отчетливо просматриваются...
Слышен негромкий ритмический перестук колес на стыках и мимо проносится... А что проносится? На ум приходит слово «дрезина». Но какая же это дрезина? Это какой-то экипаж мягкой обтекаемой формы. Впрочем, он быстро проносится и исчезает. Как призрак.
Мы отклоняемся от путей и входим в лес. Только странный лес. Странный просто тем, что в памяти от него ничего не осталось, никаких конкретных образов и картин.
Стало явно темней. Уже не желтое, а темно-серое «освещение». Впрочем, может, и нет никакого освещения.
Пересекаем дорогу, асфальтовое шоссе.
— Нет, это не та дорога. Та гораздо шире. — Я соглашаюсь, и тут же в воображении возникает картина тридцатиметрового асфальтового полотна, то ли дороги, то ли улицы большого города.
Здесь происходит первый разрыв сюжета.
Ландшафт как будто бы тот же самый. Но Ты уже не просто подразумеваешься где-то рядом. Ты вдруг во весь рост «проявляешься» впереди. И рост у Тебя внушительный. Но главное — перед Тобой детская коляска и Ты катишь ее перед собой, быстро уходя от меня.
По-видимому, и леса больше нет. Так быстро катить коляску можно только по асфальту. Видимо, мы попали в лесопарк и идем по одной из его асфальтовых дорожек.
— Меня ждут. — Ты быстро идешь вперед и я, чуть не падая и чуть не плача, пытаюсь Тебя догнать. Я знаю, что Ты знаешь, что Тебя ждут, знаешь, где Тебя ждут и к какому времени. Знаю, что Ты не можешь сказать, как Ты находишь дорогу, потому что дорогу Ты, видимо, и не знаешь. Но идешь очень твердо и уверенно. Уже после я подобрал слово для обозначения того, что происходит. Это «Вызов». Дорогу знать не надо. «Вызов» сам ведет Тебя к нужному месту и приведет в нужное время.
Мы выходим на окраину поселка. Обычный советский поселок, обычная российская глубинка. Двухэтажные дома, может быть, только уж очень аккуратные и чистенькие. Не по-российски*.
Ты подходишь к крайнему подъезду ближайшего к окраине дома, оставляешь коляску и стремительно исчезаешь внутри дома. И тут же из подъезда вываливается кучка «зеленых» солдат, т.е. солдат в обычных советских зеленых мундирах. Они подхватывают коляску и вкатывают ее на небольшое возвышение напротив входа в подъезд. И — исчезают.
И здесь наступает второй сюжетный разрыв.
Я подбегаю к коляске. В ней — грудной ребенок, спелёнутый, как и положено грудному ребенку. Но вот он шевелится, разматывает свои пелёнки... Нет, конечно, не разматывает пелёнки. Какой грудной младенец на это способен? Просто нет никаких пелёнок, а есть тоненькое одеяльце, и надо снова в него укутаться... Т.е. Ему надо, потому что так неудобно спать, а спать хочется. И ребенок бормочет сквозь сон: «Спать хочу! Хочу спать!» Т.е. грудной ребенок сообщает, что Он хочет спать.
И вдруг я догадываюсь, кого мне напоминает этот ребенок. Конечно, это же Ты! Это же тоже Ты! Это Ты хочешь спать. И просишь меня, чтобы я скорей помог Тебе закутаться в одеяло и заснуть. Я изо всех сил тороплюсь это сделать и удивляюсь, отчего же это одеялко такое тоненькое. Тоненькое розовое одеялко, и под ним тоненькая фланелевая пелёнка в половину его величины. И я тороплюсь скорее закутать Твои маленькие ножки в это одеяльце с пелёнкой и думаю про себя, что Тебе все равно будет холодно. И у меня никак не получается. А Ты просишь, чтобы я скорей это сделал, чтобы Ты скорей смог снова заснуть!
23.10.98
*) В рукописном оригинале написано «расейская» и «не по-расейски». — Даниэль Алиевский